— Возможно, он просто не хочет жить по вашим законам.
— Как так? — несказанно удивилась Шева. — Каждый должен подчиняться законам общества. Так было всегда, так есть и так будет. К тому же не забывай, что наше общество — самое справедливое из всех, когда-либо существовавших! Если бы ты только видел, как мы живем. Если бы ты только мог вообразить себе то счастье, которое живет в сердце каждого гражданина Пацифиса. Великое общее Счастье!
— Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы счастье было моим. Такое личное счастье, пусть маленькое, но собственное!
— В тебе говорит индивидуализм, присущий твоей эпохе. Ты как Арктур. У него та же болезнь.
— Может быть, — задумчиво прошептал Пауль. Он помолчал, а потом вдруг спросил, словно выстрелил: — Ты любишь Арктура?
— Что?! — Шева была готова задохнуться от возмущения. — Что?! Я люблю этого негодяя?! Да как ты посмел произнести эти слова?! Я ненавижу его!
— Ты любишь его, — сказал Пауль. — В твоем сердце есть ненависть. Но в нем куда больше любви. Любовь и ненависть всегда шествуют рука об руку. Так говорил мне отец. А ваш Пацифис… Он вовсе не столь идеален, каким хочет выглядеть. Я не хотел бы жить там.
Шева зло фыркнула.
— А у тебя и не будет такой возможности! Такие, как ты, недостойны будущего!
— Ты права. У них его просто нет.
В голосе Пауля звучала горечь. Потом он умолк, и Шеве почудилось, что юноша плачет.
— Пауль! — осторожно позвала она. — Пауль! — Но тот молчал. — Пауль, не глупи! Нам ни к чему ссориться. Давай забудем этот разговор и останемся друзьями! Я люблю тебя, ты любишь меня. Все будет хорошо! Пауль!
Но Пауль безмолвствовал. Шева почувствовала себя оскорбленной. Кто он такой, чтобы она перед ним лебезила! Не хочет говорить, его дело! Натянуто улыбнувшись, Шева бросила:
— Как знаешь. Тогда давай спать. Завтра надо придумать, как подобраться к Тимуру.
Поворочавшись, Охотница устроилась поудобнее и попыталась забыться. Но взбудораженное горячим спором сознание не желало успокаиваться, да к тому же ее раздражал резкий запах конского пота, исходивший от войлока. Шева вертелась с боку на бок, не в силах заснуть. Когда же вожделенное забытье почти пришло к ней, запястье толкнула знакомая пульсация. Шева чертыхнулась. В этот раз Сурт выбрал не самое удачное время и место для разговора. Но делать было нечего. Раз директор Управления пытался связаться с ней, значит, у него были на это веские причины. Тихонько поднявшись, Шева вышла из палатки.
Лагерь спал — безмятежно и мирно. Воины, накрывшись попонами, лежали у остывающих костров. Кое-где тревожно всхрапывали кони. Определившись по маяку, Шева направилась к месту, где ее ждал Сурт. Маяк привел ее в небольшую лощинку. Шева остановилась и огляделась по сторонам. Ее зоркие глаза различили размытый силуэт, видневшийся в полусотне шагов от того места, где стояла Шева. «Сурт», — решила Охотница. Она уже собралась двинуться навстречу директору Управления, как вдруг на голову ее упало что-то тяжелое и темное. Последнее, что запомнила Шева, были крепкие мужские руки, обхватившие ее талию…
7
Итак, Шева нашла на свою голову новое приключение. Как раз в то самое мгновение временного отрезка, являющегося для Шевы абсолютным настоящим, два государственных человека обсуждали ее судьбу. Тем утром директор УПП был вызван к доктор Бермлеру, секретарю Совета Пацифиса. Пацифис представлял собой предельно отлаженную систему. Каждый знал свое место и свою задачу, каждый справлялся с ней. Чрезвычайные происшествия были редкостью, и лишь когда они случались, в дело вступал доктор Бермлер, человек, державший в своих руках рычаги управления ста двумя планетами, неограниченными ресурсами и гигантскими военными силами Содружества. Так было, когда Систему пытался взорвать Керл по прозвищу Несущий Смерть. Так было, когда вырвался на свободу Крысиный Волк. Нечто подобное имело место и сейчас, когда безумный гений Арктур пытался перевернуть судьбу пятидесяти миллиардов обитателей Системы. Арктур представлял угрозу Пацифису, именно поэтому доктор Бермлер вызвал к себе Сурта.
Он принял директора Управления в громадном, роскошно отделанном кабинете. Посреди кабинета стоял громадный, изготовленный из среза гигантского сомметанского дуба стол. Доктор Бермлер сел во главе стола — его место было отмечено естественной выемкой, оставшейся от удаленного сучка. Вошедшему Сурту он указал на кресло рядом с собой, что считалось знаком особого расположения, а также свидетельством того, что беседа будет строго конфиденциальной.
Секретарь Совета терпеливо ждал, пока гость устроится на отведенном ему месте. Лицо его вежливо улыбалось, но улыбка не выражала ни радости, ни расположения. Она была просто улыбкой. Наверное, так же улыбался Торквемада, отправляя на костер десятитысячного врага веры. Доктор Бермлер поймал выжидающий взгляд Сурта, но продолжал улыбаться. Он и вопрос свой задал все с той же улыбкой:
— Ну что?
Вопрос звучал слишком неопределенно, но Сурт знал, о чем идет речь.
— Мы его не поймали.
— В чем дело?
— Он сумел ускользнуть.
— Причина?
Сурт замялся.
— Их несколько, доктор Бермлер.
— Пожалуйста, поконкретнее.
— Он очень ловок.
Секретарь Совета усмехнулся — холодно, но искренне.
— Это не новость. Но он один, а вас — двести тысяч. Как по-вашему, дорогой Сурт, стоит ли содержать двести тысяч дармоедов, которые не в состоянии поймать одного-единственного человека?
— Вы сами прекрасно понимаете, что дело не в количестве. Будь это возможно, я бросил бы на поимку Арктура целую армию. Но время не прощает столь бесцеремонного обращения с собой. Поэтому я вынужден ограничиваться минимальным воздействием. Я…
— В чем выражается это минимальное воздействие? — перебил Сурта доктор Бермлер.
— Непосредственно в операции участвуют лишь несколько человек, причем непосредственно на Арктура охотится лишь один.
Доктор Бермлер удивленно шевельнул бровями.
— Один? И кто же этот герой, хотелось бы знать?
— Охотница. Ее зовут Шева.
— Женщина? Ты послал женщину? — Как всегда, раздражаясь, доктор Бермлер переходил с вежливого обращения на банальное тыканье.
— Это имеет значение?
— Нет. — Доктор Бермлер выдержал осторожную паузу. Система декларировала равные права каждому своему обитателю, независимо от расы, пола, социального положения и места рождения. — Но справится ли женщина с Арктуром?
— Она знает его. Знает лучше, чем кто бы то ни было. Именно поэтому Арктур поручен ей.
