— Итак, Ад все еще существует, — заметил я.
Он засмеялся. Удивительный звонкий смех.
— В самом деле. Это спасение мира от боли никоим образом не сказалось на Аде, а люди получили спасение от всех своих бед.
Он поставил кувшин обратно на стол и встал. Его обнаженная кожа переливалась серебряным огнем, и в ангельских черных глазах все еще лежала печать прошедшего.
— Я больше не хочу иметь ничего общего с вашей землей, — произнес он, подошел ближе и посмотрел на нас сверху вниз. В его глазах можно было прочесть если не любовь, то, по крайней мере, какого-то рода расположение. Мне до сих пор не было ясно, зачем он лгал. Он протянул к нам руки и обнял нас. Удивительное чувство, которое мне при этом передалось, заставило меня растеряться.
Потом он поднялся в воздух, заведя руки назад.
— Я разговаривал с Богом, — объявил Люцифер.
— И он согласился принять вас обратно, ваше высочество? — тихо спросила Сабрина.
Его звучный голос был почти так же тих, как и ее.
— Не думаю, что это именно так, но надеюсь на это. — Князь Тьмы улыбнулся. Это была просительная и немного грустная улыбка.
— Меня не возьмут на Небо, — продолжал Люцифер. — Может быть, поэтому у меня изменился взгляд на мир. Если я принесу в Ад человечность, тогда я, Люцифер, буду допущен ко всему тому, что было мне доступно раньше.
— Тогда вы все еще господин этой Земли, ваше высочество? — поинтересовался я. — Теперь здесь правит не Бог?
— Я властвую не так, как раньше. Меня поставили в известность, что необходимо принести в мир равновесие и человечность, и сделать лекарство от Боли Мира достоянием всех людей. Если я, а также все человечество представят сущность этого сосуда, тогда все мы будем спасены.
Люцифер наклонил голову и улыбнулся. Его смех был полон музыки, иронии и юмора.
— Какой различный смысл могут иметь одни и те же вещи, фон Бек! Какой различный смысл!
— Именно поэтому вы стали теперь нашим повелителем, — сказала Сабрина. Она потерла лоб. Было понятно, что в ней поднимается страх.
— Несомненно. — Люцифер отвернулся. — Вы — господа себе. Ваши судьбы в ваших руках. Ваши жизни принадлежат вам. Разве вы не видите, что все сверхъестественное покинуло эти места? Вы стоите перед началом новой эры человечества — времени созидания и мира.
— Эры Люцифера, — сказал я в ответ на его монолог.
Он понял смысл сказанного и улыбнулся.
— Человек, христианин или безбожник, должен учиться управлять самим собой, понимать самого себя, быть в ответе за самого себя, тогда не будет никакого Армагеддона. Если однажды человечество будет уничтожено, то в этом будет только его вина.
— В таком случае мы будем жить без войн, — сказала Сабрина. Ее лицо прояснилось.
— Но не без препятствий, — предупредил Люцифер. — Ваши собратья, ваши дети и внуки тоже будут искать лекарство от Боли Мира.
— Или предпринимать попытки, — дополнил я.
— Это, право, большой риск, — продолжал Люцифер. — Я должен вас предупредить, фон Бек, что я заинтересован в успехе вашей карьеры. Впрочем, всякий должен служить во имя добра, капитан.
Люцифер отвернулся от нас. Его мерцающее тело как будто охватил темный огонь, и через несколько мгновений в библиотеке остались только мы.
Глиняный кувшин он забрал с собой.
Я пожал руку Сабрины.
— Ты еще боишься? — спросил я ее.
— Нет, — ответила она. — Я благодарна. Мир теперь освобожден от сверхъестественного и адского. Я счастлива вдыхать запах лугов и слушать пение птиц. И быть с тобой, капитан фон Бек.
— Мир все еще неспокоен, — сказал я ей. — Но не из-за Люцифера.
Я крепко держал ее за руку.
— Теперь мы можем возвращаться домой, в Бек, — заключила она.
* * *
Сабрина и я обвенчались в старой часовне замка Бек. Мой отец умер вскоре после нашего обручения, он был рад, что я с ним и что теперь я стал праведником, как он того и желал. Он считал, что я «подрос», и он сильно полюбил Сабрину, думаю, так же сильно, как и я.
Сабрина родила нам двух дочерей и сына, которые живы и здоровы. Мы не успокоились и не замкнулись на семейном очаге и долгие часы проводили в спорах со знаменитыми людьми, которые особенно сильно поражались естественно-философским знаниям Сабрины, а так же тому, что им не особенно понятны были мои устремления.
Люцифера я больше не встречал и, возможно, больше никогда не увижу.
Иногда я думаю, принадлежит ли мне моя душа. Ведь, вполне возможно, Люцифер солгал нам про то, что Господь разговаривал с ним. Неужели вообще был возможен такой разговор Бога с Люцифером о господстве над целой Землей?.. Или Бог не давал подобных рекомендаций?..
Конечно же, такие мысли я никому не доверял, только теперь, так как думаю, что скоро умру.
Мир — несчастливое место для того, кто приходит к подобным заключениям. Я вижу немногие признаки того, что разум торжествует или будет торжествовать. Но я надеюсь, хотя и слабо, что человечество спасет себя и что Люцифер нам не солгал.
Я побывал в Аду и думаю, что у меня нет особого желания попасть туда снова. Правда, мне кажется, что Небо подходит мне еще меньше.
В замке Бек мы были счастливы. Мы стремились к гармонии, но не с помощью крамольных мыслей и шатких аргументов, и гармония нас не миновала. Кажется, гармония приходит со временем.
Война больше не коснулась нас и счастливо завершилась. После войны мы больше не слышали ничего о сверхъестественных королевствах. Чума миновала Бек. Благодаря удачным сделкам мы стали богаче. Музыканты и поэты искали нашего общества и одаряли нас своими талантами, так что мы поддерживали блестящее общество.
В году 1648, противники, сражавшиеся в войне против друг друга, заключили мир, не особенно по доброй воле, но скорее всего из-за того, что потеряли много денег и людей. После этого еще несколько лет в наши владения возвращались беженцы, которые не были знакомы ни с чем, кроме войны, которые родились во время войны, которые всю жизнь провели в войне. Мы давали им землю неподалеку от Бек. Многие из них до сих пор живут у нас, и так как они знали только войну, то очень долго привыкали к мирной жизни.
В году 1678, моя жена Сабрина умерла естественной смертью и была со всеми обрядами похоронена в фамильном склепе. На некоторое время остался я один. Наши дети за границей: сын изучает медицину и естественные науки в Парижском университете, где его очень ценят. Моя старшая дочь — посол в Лондоне (я слышал, что ее салон пользуется популярностью) и она дружит с самой королевой, а моя младшая дочь вышла замуж за подающего надежды врача в Любеке.
