— Я уже вчера была готова, — говорит она, когда мы идем к лестнице. Она хватается за перила и спускается, перешагивая через две ступеньки. — Поторопись, — говорит она, когда дверь открывается.
Я хватаю Джаз, чтобы в случае необходимости защитить ее, как вдруг появляются Кейн и Леннон, в сопровождении Квинна, поддерживающего свою мать.
— Нам нужен врач, — говорит он. Живот его матери опустился. Это непостижимо. Именно сегодня.
— Оставайся здесь, — поручаю я Джаз и помогаю миссис Каффри подняться на второй этаж. Она кричит и извивается, когда мы кладем ее на пол.
— Нам кто-нибудь поможет?! — орет Квинн.
— Никого из врачей нет, — говорит один из второсортных с перевязанным глазом.
Синтия Каффри вскрикивает и хватается за живот.
— Я должна тужиться.
Квинн поворачивается ко мне. Он белый как мел.
— Она должна тужиться, — повторяет он.
Все кровати в отделении заняты. Люди, лежащие в них, избегают наших взглядов. Я уже готов рассвирепеть, но в этот момент одна бледная женщина с трудом встает с кровати, освобождая место моей матери.
— В этом чертовом заведении вообще нет ни одной медсестры? — спрашиваю я. Гул сирен раздается уже по всему зданию.
Женщина качает головой.
— Те немногие из медперсонала, что еще не сбежали, сейчас оперируют разрыв толстой кишки. — Она вытаскивает две петли, прикрепленные по бокам кровати, и просовывает через них ноги моей матери.
Моя мать хватается за матрац.
— Позовите доктора Кесселя! — кричит она.
— Здесь больше нет врачей, мама, — говорю я.
Она пытается подняться.
— Здесь я не буду этого делать. Нет. Нет. — Она начинает кричать и жмурит глаза.
Беа закатывает рукава и обращается к моим братьям.
— Вам не нужно здесь находиться. Пойдите, позаботьтесь о Джаз, девочке, которая была со мной на лестнице. — Кейн выглядит так, как будто вот-вот расплачется. — Будьте мужественными, — добавляет она, и оба убегают.
— Нам нужна горячая вода, — говорю я бледной женщине. Точно не знаю для чего, но я уже слышал об этом. Надеюсь, мне откроется смысл предназначения горячей воды.
— Да, да, в том числе, — говорит женщина и поспешно удаляется.
Беа задирает юбку моей матери выше колен и снимает нижнее белье. Я держу мать за руку, и она смотрит на меня.
— Ты стал другим,— говорит она. Я киваю, потому что она права, но еще вопрос, был ли это комплимент.
— Тебе тоже не обязательно здесь оставаться Квинн, — говорит Беа. Еще месяц назад я бы притворялся и желал бы оказаться как можно дальше отсюда, но сейчас, среди воя сирен и постоянно нарастающего плача и рева с улицы, меня меньше всего заботит вид рожающей матери. Я постоянно спрашиваю себя, как нам уйти отсюда живыми и что произойдет, если нам удастся это сделать.
Женщина возвращается назад нагруженной. Она встает рядом с Беа у края кровати.
— Мне нужно что-нибудь болеутоляющее, — умоляет моя мать.
— Поздно, — говорит женщина. Она подталкивает Беа. — Готова?
Беа решительно кивает.
— Да.
— Откуда у вас эти вещи? — спрашиваю я, глядя на марлю и ножницы.
Женщина делает неопределенное движение рукой в сторону коридора.
— Взломанная кладовая. — Лицо моей матери становится темно-красным.
— Пойди и набери все, что может нам понадобиться, — говорит Беа. Она и понятия не имеет, что мы подобрали в Секвойе дюжину детей, но то, что нам нужно снаряжение, ей ясно. — Времени для этого достаточно. Я не думаю, что дети просто так оттуда вылетают.
Я пробиваю себе дорогу по коридору, пока наконец не нахожу кладовую. Кругом лежат бутылки, постельное белье и соски. Я беру простынь, расстилаю ее на полу, и взглядом окидываю полки. На простыню я бросаю сухое молоко, которое смог найти, помимо этого еще пластыри, парацетамол, кодеин, лезвия в стерильной упаковке, вату, стерильные очищающие салфетки и еще ассортимент всего остального, для надежности.
Я связываю углы простыни в узел и возвращаюсь в коридор. В этот момент я слышу крики матери. Она кричит так громко, что все замолкает. Испугавшись, я мчусь обратно.
Беа разглядывает измазанный сверток лилового цвета у нее на руках.
— Он очень торопился с приветствием, — говорит она.
Женщина обтирает ребенка полотенцем и раскрывает опухшее лицо.
Мой брат - с прилипшими черными волосами и приплюснутым носом.
Он извивается и кричит. Беа протягивает его матери. Как бы я не хотел доказать себе, что мне все это безразлично и то, что за человек все-таки моя мать, но она тоже плачет, целуя голову моего брата. Она полна любви, той любви, которую она, в моем представлении, испытывала и ко мне. Раньше. 16 лет назад я тоже был идеален, безгрешен, как "чистый лист". Я просто не стал таким человеком, каким она хотела меня видеть.
— Мы не можем здесь оставаться, — говорит мне Беа. — Ты принес все, что нам нужно?
— И даже больше. — Я смотрю на крохотные пальчики ног моего брата. У него даже есть ногти на ногах. — Мы должны взять их с собой.
Моя мать поднимает глаза.
— Я останусь здесь, — говорит она. Несмотря на шум, кровь и людей, она улыбается. Такой я ее еще никогда не видел - такой счастливой.
— Почему? — спрашиваю я.
— Купол — это мой дом. Я никуда отсюда не уйду.
— Ты хочешь, чтобы ребенок рос здесь?
Над больницей снова взвывает сирена, соревнуясь по громкости с ревом сигнала тревоги на первом этаже.
— Куда бы вы не пошли, как первосортным вам вряд ли окажут теплый прием, — говорит моя мать.
Беа обхватывает рукой мое бедро.
— Квинн,— говорит она.
— Но...
— Это ее личный выбор.
— Его зовут Трой, — говорит моя мама. Она вдыхает его запах, и я вытягиваю руки, чтобы забрать его.
— Нет, — говорит Беа и загораживает от меня брата. — Нехорошо, если он потеряет мать. — Она знает это, так же как и я.
Я целую Троя, и моя мать подставляет мне щеку, чтобы я и ее поцеловал. Но я не смог. Я отстраняюсь.
Купол и все отделение сотрясается от взрыва. Беа берет меня за руку.
— Мы больше ничего не можем сделать, — говорит она.
— Я только хочу... — Слова застревают в горле.
— Она знает, что ты ее любишь, — говорит Беа.
Моя мать слегка пыхтит. Может быть, она тоже меня любит. Я в последний раз бросаю взгляд на Троя и отворачиваюсь.
Пришла пора уходить. Снаружи бушует война, и мы нужны там.
Они уже у подножия башни, и на двери видна отчетливая вмятина, слышны выстрелы, большой монитор на стене начинает гаснуть и искрить.
