вiдчитування iнформацi╖, що мiститься в спадковiй плазмi, дозволя╓ задуматися про шанси "автоеволюцi╖", тобто планомiрно╖ перебудови людського виду. Таким чином, певною мiрою вже закладенi матерiальнi пiдвалини для марень про "рай на Землi", який - у спосiб, описаний вище, - ймовiрно, можна було б створити. Так, його можна створити, але робити цього не конче. Наступне столiття буде епохою дедалi бiльшо╖ технологiчно╖ свободи, тобто, людина матиме дедалi бiльше свободи у виборi свого майбутнього шляху. Безумовно, вона перекреслить i вiдкине технологiю вiйни, технологiю руйнування, але вона також мусить вiдкинути фальшивий iдеал "споживацького раю", тим небезпечнiший, що вiн спокуша╓ фальшивими мiражами позiрного всезагального щастя.
"Повернення з зiрок" - це спроба представити саме таке, здавалося б, iдеальне майбутн╓, якого слiд остерiгатися. Менi не хотiлося висмiювати його, написавши карикатуру чи памфлет. Я в мiру сво╖х можливостей дав цьому "майбутньому" всi шанси показати, яким воно ╓ насправдi, яким воно може бути в очах людини, котра не перетворилася на "янгола", а ╓ такою ж, як i ми з вами. Принаймнi, таким був мiй намiр. Чи вдалося менi його втiлити - судити Читачам.
Кракiв, квiтень 1963
Леонид АШКИНАЗИ
НА СТЕНЕ - РЕПЛИКИ И ЭМОЦИИ
Объект изучения
Стена дома, крышка стола в учебном заведении, асфальт мостовой - естественные места для общения людей посредством "оставления следа", то есть организации текстов и изображений. Что касается технической реализации, то она не исчерпывается нанесением надписи и рисованием - текст может проектироваться источником света на мостовую (реализовано), выстраиваться светящимися окнами в ночи (реализовано), или микродронами, управляемыми ИИ или ЕИ (кажется, еще нет). Любое высказывание имеет автора и обращено к кому-то. Мы можем получить информацию об авторе, потому что высказывание несет в себе эту информацию. Но мы не знаем, к кому оно обращено; можем лишь построить гипотезу на основе модели автора. Можно было бы притулиться поблизости от граффити и, заметив, что прохожий тормозит, схватить несчастного и предложить ему социологическую анкету в 300 вопросов. Но такое исследование требует больших ресурсов и чревато.
Идеальной была бы ситуация, когда тот, к кому обращено послание-стимул, идет навстречу социологам, и сам оставляет ответное послание-реакцию, причем так, что о стимул и реакцию можно идентифицировать. В этом смысле полное уничтожение, закрашивание того, что было написано ранее, не является нашим объектом, хотя оно тоже след - мы понимаем, что здесь что-то было, но не понимаем, что именно. Мы даже не можем быть уверены, что оно было - может это не закрашивание, а игра в него (об этом ниже). Попутно заметим, что элемент диалога, когда стимул и реакция вполне очевидны, может быть и не на стене, вот два примера.
Однако мы ограничимся запечатленным на поверхностях - стенах, столах, мостовых. Это субкультура граффити, она делится на две ветви. Одна - большие и яркие картинки, иногда согласованные с властью, иногда высокохудожественные, иногда вызывающие раздражение граждан, привыкших к серости, однообразию и единообразию. Это направление сформировалось в течение прошлого века, признак таких граффити - сплошное покрытие основы, либо фоном, либо самим изображением (из букв, если они используются, также делается картинка). Содержательная статья о субкультуре граффити есть в Википедии; не менее интересна статья на Неолурке (в случае восстановления основного Луркоморья она будет и там). Субкультура демотиваторов, о которой мы ниже кое-что скажем, относится к граффити этой ветви с уважением, вот пример.
Другая ветвь граффити - нацарапанные чем-то острым или написанные непонятно чем, кривые и косые строки, несущие нам боль и восторг, радость и гнев их авторов. Объектом рассмотрения будут граффити именно этого типа, причем не потому, что им 30 тысяч лет, а по более простой причине. Потому, что наличие сплошного покрытия основы, и явная претензия на искусство не оставляет места для того, что мы хотим изучать - то есть для ответной реплики, для реакции.
Граффити с диалогом, то есть с зафиксированными стимулом и реакцией, составляют некоторую часть граффити этого типа, то есть "нацарапанных", но их долю определить трудно. В частности, потому, что даже для расположенных рядом надписей на одну тему, когда связь ощущается, она не доказуема. Конкретно, при многолетних, но не систематических наблюдениях в Москве, дополненных информацией из интернета, нашлось около 200 объектов, которые можно уверенно назвать диалогом.
Исследователи не прошли мимо этой ветви субкультуры граффити. В русскоязычном интернете можно найти около десяти исследований, в том числе несколько серьезных студенческих, а также несколько милых работ школьников. В большинстве "взрослых" работ приводятся, естественно, исторические сведения, и далее - элементы классификации, соображения о психологии авторов, соображения о восприятии граффити, о связи типов граффити с районами города (центр, окраина, спальный район). Но для нашей темы важно не это, а то, что некоторые авторы указывают на коммуникативную роль граффити, и даже произносят слово "диалог". Однако дальше не идут.
Интернет принимает разделение граффити на две ветви, выражая это почти полным игнорированием направления "нацарапанных". Единственный заметный канал использования граффити этого второго типа в интернете - через использование их в качестве картинки в демотиваторах. Причем демотиваторное сообщество, если уж оно использует граффити, то предпочитает граффити с диалогом (70% случаев), и в этой ситуации почти всегда (90% случаев) "вступают в разговор". Мы видим определенное родство душ.
Демотиваторы сами могли бы быть материалом для исследования реплик, потому что многие из них - явно реакции. Например, стимул очевиден, если демотиватор связан с объектом большой культуры (книгой, картиной, песней, сказкой, кинофильмом), политическим или рекламным слоганом, распространенным выражением речи (в нашем архиве суммарно около 1000 демотиваторов этих типов). Однако в еще большем множестве случаев (чтение, образование и политика - суммарно около 9000 демотиваторов) связь просматривается менее четко. Решением могло бы быть разделение на реакцию на ситуацию вообще, и на реакцию на что-либо конкретное, но границу провести трудно. Например, ЕГЭ (в демотиваторах - постоянная тема для издевательств) - это образование вообще, или конкретное действие образовательной системы?
С точки зрения социологии наш объект, то есть реплики, плох тем, что стимул от нас не зависит - это не анкета, которую мы формируем сами, не вопрос в глубинном интервью. Этот недостаток свойственен всему методу контент-анализа. Который, однако, имеет ряд преимуществ по отношению к анкетным методам (например, отсутствие влияния не респондентов), и поэтому является в социологии общепринятым.
Принципиальным для социологии является вопрос "кого мы исследуем", то есть чем
