- Может...
На взморье было все, как и вчера. Решительно никаких изменений, дубль номер два. Вот только в беседе на этот раз отсутствовала благородная сумасшедшинка, которая так нравится молоденьким барышням и старым эстетам.
- Ты ведь у нас тоже в некотором роде Мария,- вспомнил Жилин.- Псевдоним в честь папы? Или, наоборот, в пику папе?
- Кто кому пики ставит,- хмуро сказала Рэй, помолчав.- Он целую интригу провернул, когда отдавал Пьера в интернат. Знаешь, как теперь зовут мать моего сына? Согласно документам - Марией Ведовато. Дедушка записал себя вместо меня, чокнутый извращенец!
- Ну уж, извращенец,- неодобрительно сказал он ей.- А ты, стало быть, сделаешь так, что мамой Пьера станет пышнотелая Мария Семенова. Сочувствую вам всем. Лично мне мама Рэйчел нравится больше.
- Тебе смешно,- вдруг рассердилась Рэй,- а у меня отец бешеный, тупой солдафон.
Жилин погладил ее по загривку, по вставшей дыбом шерсти.
- Старик жестоко раскаивается, дитя мое. Зато ты, по-моему, просто кукушка. Подбросить птенца кому-нибудь в гнездо, чтобы спокойно порхать по лесу,- это, конечно, не тупо...
Очнулся он на газоне. Рэй протягивала ему руку, помогая подняться; она улыбалась, у нее опять было хорошее настроение. Попался, как школяр, с досадой подумал он. Обыкновеннейший бросок через бедро, классика, самое первое действие, с какого юные спортсмены начинают осваивать любой вид борьбы. Бросок был выполнен чисто, с отменно высокой амплитудой: если бы не защитный рефлекс, то своротил бы Жилин своими ножищами, красиво взлетевшими к небу, информационный куб со схемой пляжа.
- Вам следует быть учтивее с дамой, сэр,- назидательно произнесла девчонка.
- Так то с дамой,- прокряхтел он, отряхиваясь.- Бешенство, по-моему, ваша фамильная черта. Это не комплимент. Тоже мне, сосуд благодати, достойное дитя своего папаши. У Марии, по слухам, с твоими дедушкой и бабушкой был один сплошной конфликт, который, как я вижу, выродился в конфликт с собственной дочерью. А мне вот любопытно: какое будущее ты хотела бы для его внука?
- Для Пьера? Чтоб был подальше от людей,- ответила она, не задумываясь.
- Сделаем.- Он засмеялся.
Рэй остановилась и странно посмотрела на спутника.
- Не забудь, ты обещал.
Непонятно она вела себя, никакого траура, никаких слез над телом, которое к тому же утащило воронье в пиджаках. Обойдемся без иронии, подумал Жилин. У меня есть свой Учитель, но ведь и у нее был свой! Или неопознанный мертвец на холме - это ход, мистификация, высококлассная инсценировка?
- Странник точно умер? - спросил Жилин нейтрально.- Ошибки нет?
- Умер? - с совершенным хладнокровием удивилась Рэй.- Он давно уже был мертв, и ты прекрасно об этом знаешь.
Она взглянула на популярного писателя так, что не понять ее было невозможно: мертвецы эту женщину больше не интересуют. Только живые и настоящие. Только те, у кого есть будущее. Те, кто умеет строить из будущего складные бумажные фигурки. Иногда Жилин завидовал мужчинам, на которых ТАК смотрит женщина... Вот поэтому меня теперь интересует настоящее, подумал он с наслаждением. Будущее подождет. Я хорошо выспался в полицейском Управлении, подумал он, напрягши и отпустивши молодые мышцы плечевого пояса. В ведомстве Бэлы, как выяснилось, с особой заботой относились к лицам, подлежащим депортации: их искренне жалели. Была даже предусмотрена специальная комната психологической разгрузки - с психологом наготове,- чтобы снимать с нашкодивших гостей стресс, вызванный суровым решением властей. (Гость этого психолога вежливо послушал, улегшись на диванчике, и в результате проспал до трех часов дня, потому что никто его не будил.) А до того он мужественно принял постановление о высылке, зачитанное официально, подписал бумаги и прошел медкомиссию. Медкомиссия, как объяснили, понадобилась для всеобщего спокойствия, чтобы ни у кого никаких претензий. Очевидно, был печальный опыт. Затем Жилин оплатил билет на поезд, который ему тут же вручили (билет, а не поезд), а уже проснувшись, он благополучно покинул здание Управления - никто ему не препятствовал. Забавно здесь выдворяли. Расписался, получил билет и свободен. Не уедешь сегодня - завтра процедура повторится в точности, включая повторную оплату билета. Интересно, что случится, если ты и послезавтра не уедешь? Нет, не желал писатель Жилин думать о завтра и, тем более, о послезавтра, только о сегодня, только о сейчас...
- Сейчас ты мне заявишь, что мертвые бессмертны,- проворчал Жилин в унисон своим мыслям.- Хочешь сбить умного с толку - заговори, как клинический идиот. Так вас учили? А, агент Рэй? Она же дочь папы Марии, она же возлюбленная товарища Эммануэла... Мозги сломаешь, распутывая ваши шарады.
- Бывшая возлюбленная,- строго поправила его агент Рэй.Быв-ша-я. Может, расскажешь наконец, как ты догадался?
- Бывшие возлюбленные очень ранимы. О чем, рассказать, солнышко?
На неуловимую долю секунды молодая женщина стала старушкой. Так-так, агенту хотелось знать, где был прокол, хотелось заняться разбором полетов. Отчего бы не помочь коллеге, подумал Жилин. Как я догадался? Рост. Запах... Рост я определяю с точностью до миллиметра, это да. С запахами сложнее, но главное, видимо, все-таки в другом. Я к ней неравнодушен, вот в чем разгадка. Неужели это правда, спросил он себя. Неужели впервые в жизни это правда?
- Все просто,- сказал он.- Твоя фрау Семенова держала ручной детектор точно такой же хваткой, как и юная ведьма, которая прокалывала мне руку спицей. Ты поджимаешь особым образом мизинец, забываешь контролировать это движение.
- Черт,- сказала она.- Надо работать над собой. Я-то спрашивала, как ты понял, что Рэй - это я?
- Еще проще,- улыбнулся Жилин.- Ты сама вчера проговорилась, здесь же, на пляже, помнишь? Сказала, что мой начальник на меня обиделся из-за того, что я раскрыл в известной книге его подлинное имя. С Марией так и было. Откуда ты могла это знать? Да только от самого Марии.
- А я думала, Эмми тебе мой голопортрет показал,- пошутила женщина.
Они брели вдоль моря. Оба были в солнцезащитных шлемах, непростых, разумеется. Автомобиль, также оборудованный системой квантового рассеивания, ждал в парке, на стоянке возле одного из гротов. На полуголого Жилина заглядывались, как никогда раньше, и сегодня это было для него почему-то важно. Будущего больше не существовало. Он медленно вынул из карманов штанов неземные камни, после чего, один за другим, закинул их далеко в воду.
Рэй застыла, ничего не понимая.
Так надо, твердо сказал он себе. Никакого суперслега никому и никогда, ни взрослым праведникам, ни юным гениям. Живи спокойно, Леонид Анджеевич, никто не вложит в твои руки подобную тяжесть,- решение принято и исполнено. Все! Отдать ЭТО кому-то было малодушием. Впрочем, как и оставить себе. Выбрасывать ЭТО в море было куда большим малодушием, но... Существовал ли четвертый вариант?
