Кэтрин Куртц - «Если», 1996 № 04

— Позаботься о моих деньгах, Гаррет. Я вырвусь, как только смогу.

Не дослушав, я обратился к домине Даунт:

— Вам удалось расследовать происходящее на вашем складе? Мне просто любопытно.

— На нашем складе?

— Ну да. Помните, когда мы с вами встретились в первый раз, вы сказали, что молодого Карла похитили, когда он пытался выяснить, кто ворует со склада? Вы нашли воришек?

— Мистер Гаррет, в последнее время мне было не до того.

Амбер в сопровождении Плоскомордого направилась ко дворцу.

— Эй, ты! — крикнула домина. — А ну вернись! Тебе туда нельзя!

Плоскомордый притворился, что не слышит.

— Кто он такой, Гаррет? И что ему, черт побери, нужно?

— Телохранитель Амбер. Вы обратили внимание, что в последнее время, когда вам было не до того, молодые да Пена почему-то мрут как мухи? Амбер сбежала потому, что испугалась за свою жизнь. Чтобы убедить ее вернуться, мне пришлось подыскать ей телохранителя, настолько уродливого и упрямого, что перед ним спасуют сами боги. Вдобавок у него много друзей, которым, естественно, захочется отомстить, если с ним что-то случится.

— Гаррет, мне не нравится ваш тон. Вы меня в чем-то обвиняете?

— Я никого ни в чем не обвиняю. Пока. Тем не менее кто-то ведь приказал убить Амиранду и Младшего, верно? Я просто пытаюсь втолковать всем и каждому, что Амбер надежно охраняют.

— Мистер Гаррет, Карл покончил жизнь самоубийством.

— Его убили, домина. Убил человек по прозвищу Красавчик — очевидно, по настоянию третьей стороны. Я собираюсь побеседовать с этим Красавчиком и послушать, что он скажет. Один из вопросов, который я ему задам, — на кого он работал. Благодарю вас, домина, и всего хорошего.

Откровенно говоря, Уилла Даунт выглядела сбитой с толку и даже слегка напуганной.

Я развязал мешок с уловками и намекнул, что мне кое-что известно, рассчитывая, что мой намек — ведь у страха глаза велики — быстро превратится в толстую глухую стенку, к которой может поставить виновных Владычица Бурь. Может, уловка и сработает.

Я вышел за ворота и зашагал по улице, высматривая ребят Морли. Вдруг позади послышались шаги. Я обернулся.

Меня догонял Коуртер — бледный, со странным выражением лица.

— Мистер Гаррет, подождите.

Неужели птичка попалась в силки? Он явно собирался что-то рассказать.

— Коуртер, ты куда? Немедленно вернись!

Издалека голос домины напоминал голос какой-нибудь торговки рыбой. Я ее не видел; значит, она тоже не имела чести лицезреть меня. Коуртер в отчаянии всплеснул руками и трусцой направился обратно.

Что он хотел мне сказать?

На крыльце моего дома меня поджидал Морли.

— Что стряслось, Морли?

— Тебя хочет видеть Чодо.

— Ты меня осчастливил. А с какой стати?

— Понятия не имею. — Морли пожал плечами. — Я всего лишь передаю тебе то, что сообщил мне Краск. Судя по его виду, Чодо не собирается пустить тебя на корм рыбам, так что можешь не волноваться.

— Хорошо, не буду.

— Послушай, Гаррет, Чодо вполне можно доверять. Он никогда не нападает без предупреждения.

— А как насчет Красавчика?

— Красавчика предупреждали много раз. Вдобавок он сам напросился — трепал языком, лез на рожон…

— Как по-твоему, стоит мне принять приглашение?

— Разумеется, если ты не хочешь ссориться с Чодо. Мало ли, вдруг тебе придется когда-нибудь попросить у него помощи?

— Ты прав. Пошли. Дин, не забудь запереть дверь.

Дин было заворчал, но я его утешил, сказал, что скоро все кончится.

Дом Чодо находился в пригороде Танфера. По сравнению с этим домом дворец Владычицы Бурь выглядел настоящей развалюхой. Вот что, кстати говоря, значит жить в грехе.

У ворот нас поджидал Садлер; должно быть, посылая именно его, Чодо хотел напомнить, какой пользуется репутацией. Следом за Садлером, который не проронил ни слова, мы двинулись по ухоженному садовому парку. Я, разумеется, изучал по дороге подходы к дому. Ничего не попишешь, профессиональная привычка.

— Не сходи с дорожки, — предостерег Морли. — Пока ты на ней, тебе ничто не угрожает.

Помимо охранников и сторожевых собак, чего и следовало ожидать, я заметил в кустах громовых ящеров. Их обычно представляют себе чудищами высотой с дом, однако эти были маленькими, ростом от силы четыре-пять футов. Прямоходящие, с длинными хвостами и острыми зубами. Сходить с дорожки не рекомендовалось, по-видимому, как раз из-за них. Дело в том, что громовые ящеры, по причине врожденной тупости, не поддавались дрессировке. Они только и делали, что жрали и спаривались.

— Какие замечательные зверюшки, — сказал я Садлеру. Тот промолчал. Да, веселые у Чодо слуги.

Впрочем, в приемной зале нас ожидало совершенно сногсшибательное зрелище.

Чодо знал, как потрясать воображение. Мне приходилось бывать в нескольких дворцах, но ничего подобного я никогда не видел.

— Кончай пялиться, Гаррет. Это неприлично.

В бассейне, который был раза в три больше, чем двор моего дома, и вокруг резвились почти полностью обнаженные девицы. Их было не меньше взвода. Над водой поднимался пар.

— Видимо, дела идут неплохо, — заметил я, когда мы прошли мимо.

— Не жалуемся. — Человек, который посоветовал не пялиться, оглянулся. Его глаза блеснули. — Раньше все было по-другому. — Он скрылся за колонной.

Апартаменты Чодо, как ни странно, отнюдь не подавляли своей роскошью. Вообще-то больше всего они смахивали на грязную, вонючую темницу, которую почему-то построили не в подвале. Чодо, толстяк с мертвенно-бледным, одутловатым лицом, сидел в инвалидном кресле. Он выглядел вполне добродушно, но стоило встретиться с ним взглядом… Такой взгляд бывает разве что у старых и жутко голодных вампиров. Взгляд смерти.

— Мистер Гаррет?

Голос соответствовал выражению глаз — низкий, пробирающий до костей, словно сулящий все возможные неприятности.

— Он самый.

— Полагаю, я вам кое-чем обязан.

— Вовсе нет. Я…

— Шныряя вокруг да около, вы предоставили мне возможность избавиться от моего заклятого врага. Я не преминул за нее ухватиться, причем расстроил ваши планы, за что вы наверняка затаили на меня злобу. Однако тем не менее вы проявили благородство и помогли моим людям, за что я вам весьма признателен.

Если бы не этот голос, наводивший на мысль о загробном мире, я бы, наверно, фыркнул — настолько меня позабавила его манера выражаться. Видя, что я храню молчание, Чодо продолжил: