Пол Андерсон - Огненная пора

Да, замечательно, но вполне понятно, как всякая Т-жизнь — если бы не разум.

А когда Арнанак закончил свой рассказ и достал из ящика Дар, принесенный из Старкленда…

Оба человека вскрикнули. Хрустальный куб, со стороной около тридцати сантиметров, был наполнен чернотой с мерцающими всеми цветами точками. Когда Арнанак пошевелил предмет, видение изменилось, и рядом то с одной, то с другой искрой стали появляться какие-то символы.

— Смотрите хорошо, — сказал оверлинг из Улу. — Вы не скоро увидите его снова, если увидите вообще. И он, и эти дауры уйдут со мной через пару дней, дабы воодушевить моих воинов на ратный труд.

В их комнате уже горела лампа, а Спарлингу приготовили матрас, зашуршавший под ногами, когда они вошли. От горящего масла шел сосновый аромат, комнату наполнял теплый воздух, окно пропускало свет ярких звезд.

— Господи, Иен, что за чудо! — Джилл давно уже не испытывала такого радостного восхищения.

Черты его лица заострились сильнее обычного.

— Да. Но что толку? Как бы там ни было, мы передадим информацию.

— Мы. — Она снова схватила его за руки. — Как хорошо, что ты там был и видел это вместе со мной. Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Я? Я очень рад, что мне посчастливилось там быть.

Охваченная внезапным порывом, она сказала:

— Иен, сейчас впервые предоставляется случай тебя отблагодарить. На самом деле это просто невозможно, но я уж сделаю, что смогу.

— Ну, вообще-то… — уголок губ у него приподнялся, но видно было, что ему неловко. — Слушай, я должен был бы настоять на двух отдельных комнатах. Если у них нет свободной, — а похоже, что нет, — я бы… ладно, я найду свой спальник, куда бы они его ни засунули. Спокойной ночи, Джилл.

— Что? Спокойной ночи? Не смеши меня!

Он попятился, но она обхватила его руками за шею и стала целовать. Через секунду он ответил на её поцелуй.

— Перестань быть таким ужасно честным, — прошептала она наконец. — Я сама очень люблю Роду, и… тебе не надо говорить, что ты не ждал награды. Но я так хочу!

«Я хочу, хочу. Слишком долгим казалось воздержание. И потом, я не знаю, способствует ли открытие телесному возбуждению? Как бы там ни было, кому будет хуже от взаимной нежности двух людей, которые могут и не вернуться?»

Какой-то беспокойный внутренний голос успел подсказать, что у неё кончился срок действия последней противозачаточной прививки. «Да пошел ты», — ответила она ему. Мелькнула ещё мысль, что Спарлинги всегда хотели ещё ребенка, но в Примавере некого было усыновить.

— Мне кажется, что я тебя люблю, Иен, — сказала она.

Когда в Улу праздновали середину лета, солнцестояние Бел, и вовсю шли песнопения, пляски; бой барабанов и жертвоприношения, желтое солнце догнало красное в беге по небу. Теперь уже Ану стала гнаться за Бел. Жара плыла над материком, ревели сухие бури, днями длились степные пожары, и горький дымок курился над холмами. Белые груды облаков взлетали на Стену Мира, но ни одно не хотело пролить свою влагу над иссушенной страной.

Спарлингу на все неудобства было наплевать, Джилл говорила, что ей тоже. Он ей верил хотя бы потому, что она была самым откровенным человеком из всех, кого он знал. При почти нулевой влажности выносить жару легче надо только расслабиться и дать телу действовать самому. Еда была спартанской, но её хватало. Если не считать строгого контроля за диетой, туземцы очень дружелюбно относились к заложникам, всегда готовые помочь или предоставить их самим себе. Чаще всего им требовалось последнее, потому что мужчина и женщина брали от дней и ночей все, что могли.

Он никогда не был так счастлив, как теперь. Правда, для него это чувство переплеталось с чувством неловкости и вины не столько даже перед Родой, сколько за то, что он не посвящает свое время работе. Но, как он сам заметил, счастье никогда прямой дорогой не ходит — это свойственно только страху и боли.

О своем будущем они с Джилл не говорили никогда. Такие разговоры быстро оканчиваются тем, что любовь уходит. Он тоже, как и она, бросил считать дни — пусть себе идут своим чередом. Потом уже он вспомнил, что их прошло сорок три, и пожалел, что они не были земными по длительности. У них было чем заняться, кроме выяснения отношений. Они сидели у пересыхающего ручья, чуть облизывавшего подошвы ранее скрытых камней. Над высоким кустарником, сохранившим ещё достаточно листвы для тени, белело выгорающее небо, а солнца разбрасывали пятна золота и рубина. По ветке ковылял птероид, синий, словно зимородок, высматривая ихтиоидов, которые уже вряд ли появятся. Он устало перебирал четырьмя ногами по ветке, как будто жара и голод успели наполовину высосать из него жизнь.

— Попробуем ещё раз, — сказал Спарлинг, поворачивая рукоятку передатчика. Джилл теснее прильнула к его руке.

Чистый запах её волос обдал его волной.

— Вызываю Порт-Руа. Прошу ответить на этой частоте.

— Подразделение армейской разведки Х-13 вызывает Порт-Руа, торжественно добавила она. — Секретно и срочно. Нужны новые маски. Фальшивые бороды провоняли луком — носить невозможно.

«Хотел бы я иметь такое чувство юмора, как у нее, — подумал Спарлинг. — Не из-за него ли она так великолепна в постели? Не то чтобы мне было много с кем сравнивать. Я раньше даже не знал, что бывает разница».

— Честно говоря, я уже волнуюсь, — сказал он. — У Ларреки должен быть кто-то возле приемника круглосуточно.

Либо наша идея не сработала, либо…

Его прервал тихий, как писк насекомого, но все же отчетливый в наступившей тишине звук:

— Говорит Порт-Руа. Вы — пленники-люди?

Джилл вскочила и заплясала от радости.

— Да, — ответил Спарлинг, тоже испытывая облегчение, но не так остро, как она. — У нас все в порядке, А у вас?

— Тихо. Слишком тихо, по-моему.

— Ага. Это ненадолго. Связать нас с командиром можете?

— Не так сразу. Он инспектирует систему сигнализации. Ждем к завтрашнему утру. Могу связать вас с Примаверой.

— Не надо. Лишний расход батарей. Я не смог протащить контрабандой достаточный запас. — «Да и с Родой я сейчас не хотел бы говорить». Свяжитесь с ними и сообщите, что с нами очень хорошо обращаются. Я вызову вас снова — скажем, послезавтра, около полудня. А пока — до свидания. Удачи вам.

— Да снизойдет к тебе доброта Двоих, и да не причинит тебе зла Бродяга.

Спарлинг отключил рацию.

— Ну вот, — сказал он, — мы сделали большой шаг в нужном направлении.

— Ты сделал! — воскликнула она, бросаясь к нему нашею.

Они шли под звездами и лунами. Свет, падающий меж вершинами гор на безлесную гряду холмов, окрашивал её лавандой, переходящей вдали в пурпур там, где сливалось небо с землей на закрытом дымкой горизонте. Мягкий теплый воздух был напитан запахами. Пели какие-то создания, напоминающие канторов Южного Бероннена.