— Теперь-то мы знаем, что защитный механизм существует… — согласился Вебер. — Лучшего защитного механизма невозможно даже представить. Ведь он неодолим. Фауна планеты не пытается воевать с нами, она просто адаптирует нас, преобразует в себе подобных. Не удивительно, что на планете существуют одни куставры, не удивительно, что экология предельна проста. Шагнув в этот мир, вы попадаете в ловушку. Стоит только сделать глоток воды, сжевать стебелек, отведать кусочек мяса.
Оливер вышел из темноты и остановился напротив меня.
— Вот твоя диетическая сумка и записи.
— Но я не могу улететь без вас!
— Забудь про нас! — рявкнул Парсонс. — Мы уже не люди, понимаешь?! Через несколько дней…
Он схватил лампу, подошел к клеткам и осветил их.
— Смотрите! — выкрикнул он.
Животных в привычном смысле этого слова не было. Шарики, половинки шариков такой консистенции, как шар в овраге… А вокруг половинок топотали маленькие куставры.
— И ты хочешь остаться, — Кемпер посмотрел на меня с сочувствием. — Что ж, оставайся. А через день или два к тебе подойдет куставр, упадет перед тобой замертво, и ты сойдешь с ума, вычисляя, кого из нас ты приготовишь себе на обед!
Голос его звенел, как натянутая струна, он произнес последнее слово и отвернулся… Оказалось, что все парни стоят, повернувшись ко мне спиной. Я ощутил ужас одиночества.
Вебер подхватил с земли топор и пошел вдоль клеток, сбивая замки и выпуская маленьких куставров на волю.
Я медленно двинулся к кораблю, поднялся по трапу, крепко прижимая к груди сумку. Остановившись у люка входа, я обернулся, попытался последним взглядом охватить лагерь, всех своих товарищей и понял, что не могу покинуть их. Ведь мы провели вместе тьму лет. Они подшучивали надо мной, а я постоянно уединялся и ел в одиночку, чтобы не чувствовать запаха жаркого… Я подумал, что даже не помню, с каких пор ем эту тюрю, липкую и безвкусную, что из-за своего проклятого желудка я никогда не пробовал нормальной человеческой пищи. Может, парни куда счастливее меня, даже в данную секунду. Ведь человек, превратившись в куставра, никогда не останется голодным. Желудок его всегда будет наполнен приятной на вкус, сытной пищей. Куставры едят только траву, но, быть может, когда я превращусь в куставра, трава станет для меня лакомством — таким же, как недоступный сейчас тыквенный пирог?
Я стоял перед входным люком и размышлял о еде.
Диетическая сумка, получив с моей помощью значительное ускорение, рассекла темноту и погрузилась в нее. Листки с записями, медленно кружась, как сухие листья, опустились на землю.
Я вернулся в лагерь и тут же столкнулся нос к носу с Парсонсом.
— Так что у нас сегодня на ужин? — спросил я.
Катастрофа произошла вечером, когда последняя платформа зависла над разгрузочной площадкой в голубоватом мерцании восьми минимоторов на фоне темнеющего неба.
Только что она горизонтально планировала на высоте тысячи футов, медленно опускаясь, — ящики и тюки аккуратно сложены, сопровождающие роботы сидят на них — и вдруг круто накренилась; один мотор вышел из строя, за ним другой. Ящики посыпались вниз вместе с роботами, а платформа с пронзительным воем завертелась колесом и по крутой спирали устремилась вниз, прямо на лагерь.
Стив Шеридан спрыгнул со штабеля ящиков у его палатки. В пятидесяти шагах от него груз ударился о землю с грохотом, заглушившим вой платформы. Ящики раскололись, тюки лопнули, разбитые, смятые товары нагромоздились безобразной кучей.
Шеридан рванулся к палатке, и тут платформа врезалась в радиокабину, смонтированную всего час назад, и наполовину зарылась в землю, в фонтанах песка и камешков, которые градом застучали по брезенту палатки.
Камешек оцарапал Шеридану лоб, песок хлестнул его по щеке, а в следующий миг он уже наклонялся внутри палатки над инструментарием со сменниками сбоку от рабочего стола.
— Езекия! — завопил он. — Езекия! Куда ты подевался?
Он вытащил связку ключей, нашел нужный, сунул в замок, повернул, и крышка инструментария откинулась.
Снаружи донесся топот бегущего робота.
Шеридан сдвинул панель и начал вытаскивать ящички со сменниками.
— Езекия! — вновь позвал он, поскольку только Езекия знал точно, где именно лежат какие сменники, и ему не нужно было рыться в ящичках.
За спиной Шеридана зашуршал брезент, и появился Езекия.
Разрешите мне, сэр, — сказал он, отодвигая Шеридана в сторону.
— Нам потребуются роботехники, — объяснил Шеридан. — Эти ребята, конечно, сильно расшиблись.
— Вот, сэр. Лучше вы сами. У вас это получается быстрее, чем у нас всех.
Шеридан сунул три сменника в карман куртки.
— К сожалению, это все, сэр, — сказал Езекия. — Весь наш запас.
— Обойдемся. А радиокабина? В ней кто-нибудь был?
— Насколько мне известно, никого. Сила как раз из нее вышел. Ему очень повезло, сэр.
— Да уж, — отозвался Шеридан.
Он выбрался из палатки и побежал к куче разбитых ящиков. Там уже собрались роботы и быстро разбирали обломки. Он увидел, как они наклонились и вытащили что-то металлическое и искореженное, потом бережно отнесли в сторону, положили и столпились вокруг. Шеридан остановился рядом.
— Ав, — еле выговорил он, — вы обоих вытащили?
Авраам обернулся к нему.
— Пока нет, Стив. Макс еще там.
Шеридан протолкался вперед и опустился на колени рядом с искореженным роботом. Вмятина, увидел он, была такой глубокой, что почти достигла спины. Ноги нелепо изгибались, а руки переплелись под немыслимым углом. Голова была свернута набок, а кристаллы глаз помутнели.
— Лем, — прошептал Шеридан. — Лемуил, ты меня слышишь?
— Нет, — сказал Авраам. — Его всего перекрутило.
— Роботехники у меня в кармане. — Шеридан встал и выпрямился. — Три. Кто хочет взяться за это? Работать надо будет очень быстро.
— Я, — сказал Авраам, — Эбенезер, ну и…
— И я, — предложил Исус Навин.
— Нам понадобятся инструменты, — объявил Авраам. — Без них мы ничего не сделаем.
— Несу! — крикнул Езекия, рысцой подбегая к ним. — Я знал, что вам понадобятся инструменты.
— И свет, — добавил Исус. — Уже совсем стемнело, а судя по всему, надо будет покопаться у него в мозгу.
— Его надо куда-нибудь перенести и на что-нибудь положить, — заметил Авраам. — Пока он валяется на земле, сделать ничего нельзя.
