Он поднял руку, пресекая всякие возражения.
— Знаю! Через некоторое время вы частично изменили свое мнение. Кое-кто даже стал считать меня человеком. Первой была Орена. Вначале я ее развлекал, потом… Иногда меня охватывают сожаления, когда я вспоминаю о ней. Я пользовался ею, как обычной девицей из народа в Империи.
— Она лучшего и не заслуживала, — оборвала его Анаэна. Ты знаешь, что именно она выкрала твои чертежи?
— Как так? — Тинкар удивленно посмотрел на девушку.
— С помощью твоих локаторов и записей, оставленных в лаборатории, мы разработали гиперпространственные приемопередатчики. Каково же было наше удивление, когда, проводя испытания, мы связались с «Франком», который тоже обладал гиперпространственным радио!
— Но почему она так поступила? — Тинкар растерянно смотрел то на Анаэну, то на Тана.
— Панический страх перед мфифи, — объяснила девушка. Она решила, что ты никогда не отдашь нам чертежей. Она взяла их, чтобы ими могло воспользоваться все Звездное племя, а заодно она надеялась усилить партию авангардистов. И, похоже, надеялась восстановить тебя против меня. Это ей удалось!
— Значит, она виновница… Ну ладно, — он примиряюще махнул рукой, — прошлое умерло. Вы знаете, что эта кража окончательно убедила меня в том, что между нами нет ничего общего. Но это было пустяком. Вы поступили хуже, вы разрушили мою веру, мой образ жизни, но ничего не дали взамен. Нет, никто не вел пропаганды против Империи. Вы просто говорили, что ненавидите ее, и в этом я могу вас понять. Но ваши книги, ваши разговоры, даже ваше существование были для меня опустошающими. Если на свете существовала цивилизация, столь могущественная, что могла развиваться на принципиально иных основах, значит, Император вовсе не был подобием Бога! Потом я встретил Иолию.
Ее народ был добрее ко мне, чем вы, и к тому же оказался куда откровеннее. Они предложили мне свою религию, понимая, что в моей душе царит пустота. Но они предложили ее слишком рано или слишком поздно. Слишком рано, поскольку я еще не порвал внутренних связей с Империей. Слишком поздно, поскольку ваша разрушающая работа уже оказала свое действие.
Я так вас ненавидел! Как я вас ненавидел! Даже тебя, Анаэна. И все же, когда случай сделал нас компаньонами по оружию на той безымянной планете, я мог бы тебя полюбить и найти спасение. Но в глубине души, как змея, таилась уверенность, что это ты спланировала кражу моих чертежей. Несправедливость твоего поведения по отношению к Иолии тоже возмутила меня. И я женился на Иолии, на нежной Иолии, надеясь найти рядом с ней отдых и забвение. Вы знаете, что произошло дальше по моей и вашей вине!
Теперь я вернулся, изгой Земли, где искал пристанище, словно несмышленое дитя. Вы, похоже, счастливы видеть меня, уговариваете присоединиться к вам. Я тоже этого хочу. Что мне еще остается делать? Но не думаете ли вы, что у меня будет больше шансов, если я вас пойму? Во что вы верите? Что заставляет вас жить?
— Мы верим в человека, Тинкар, — тихо сказал технор. Вернее, в разум, поскольку есть и негуманоидные расы, совсем непохожие на нас по облику, но они являются такими же людьми в том смысле, в каком мы понимаем этот термин. Мы верим в человека. Но в тот тип человека, каким ты никогда не был, несмотря на свой могучий ум, силу и мужество. Ты пока лишь ребенок. Я не сомневаюсь в твоем мужестве, но этого мало. Недостаточно уметь смотреть в лицо смерти, надо уметь смотреть в лицо самому себе!
Большинство из нас не верит ни во что другое. Мы не отрицаем того, что многого не знаем. Возможно, Бог есть, но если он есть, он отличен от твоего Бога, который отправил на Землю — жалкую планету маленькой звезды в среднего размера галактике — неумного и далеко не вечного императора! Он отличен от Бога паломников, хотя и. дал им обещание. Если хочешь, называй Богом неведомое. Успокоительно думать, что Вселенная не пуста, что есть нечто, наделяющее ее душой и создавшее ее. Лично я не заблуждаюсь. Бог равнодушен к судьбе людей, словно и не существует на самом деле.
На миллионах планет, как мы знаем, зародилась жизнь. В болотной грязи, в соленой жаре первобытных вод. Но нигде не найдено доказательств тому, что она возникла по разработанному плану, а не появилась случайно, как неизбежный результат физико-химических процессов. Ее кишение в космосе, несметное количество миров, где процессы эволюции закончились ничем, кажется мне доказательством отсутствия цели создания, если не считать целью саму жизнь.
У жизни есть одна странная особенность — продолжаться, отчаянно защищаться от распространяющейся энтропии, развиваться даже в самых невозможных условиях, когда надежды не остается.
Затем, пройдя некий этап усложнения, жизнь обогащается сознанием и, наконец, разумом. Тем самым космос снабжает себя свидетелем и судьей. Пустым свидетелем, беспомощным судьей, чьи решения никогда не будут выполнены никаким внешним и самым могущественным существом. Но жизнь начала трансформировать космос.
Наш след еще едва заметен: несколько планет, опустошенных войнами, несколько мирков, которые присоединились к нам. Но ведь жизнь едва только началась! Она существует всего лишь какой-то миллиард лет в маленьком уголке космоса, по которому на ощупь бредут наши исследователи. На нашей матери-планете разум проснулся только миллион лет назад. И всего лишь сорок тысяч лет назад появился современный человек. Старше нас лишь две расы из тех, кого мы знаем. Это хртулу, которые имеют за собой пятьдесят тысяч лет, и килити — им шестьдесят тысяч. Но они жили в таких жестоких условиях, что практически не имеют над нами преимущества.
Какие-то расы исчезли, раздавленные судорогами чудовища по имени Вселенная: взрыв сверхновой или любая другая катастрофа, и от разумных существ не останется и следа. Мы уже перешагнули тот барьер, за которым могли погибнуть. Тинкар, трудно себе представить катаклизм, который мог бы поразить все в радиусе сотни тысяч световых лет. Еще немного, и мы достигнем других галактик: два наших города уже исследуют Туманность Андромеды.
Но мы вовсе не считаем себя покорителями космоса. Мы все еще хрупкие насекомые, и до сих пор мы можем исчезнуть из-за расового вырождения. Но если у нас хватит времени, мы справимся и с этим врагом. Мы рассеемся по Вселенной, и не только мы, но и все расы, которые станут нашими союзниками.
С какой целью? Без всякой цели! Зато — по собственной воле. Когда человечество обрело разум, оно сделало решающий шаг. Разумная жизнь, у которой нет никакой цели в метафизическом смысле этого слова, имеет особенность сама назначать себе цели. Мы покоряем Вселенную потому, что мы этого хотим, или потому, что нас это развлекает.
