Привычный, хорошо зарекомендовавший себя, исторически проверенный набор.
Отлаженная система безупречно работала три столетия. Человек шагал с планеты на планету, мир и процветание царили в освоенной части Вселенной. Субпространственные Каналы, как стабильные, так и виртуальные, не успевали пропускать грузопотоки. Казалось, метрополия построила прочнейшую плотину, мешавшую мелким волнам сепаратизма превратиться в наводнение.
Но никакие плотины не вечны. И не всякая плотина устоит перед цунами.
Желающего узнать, как и почему Управление по делам колоний прохлопало образование Лиги Свободных Миров – организации вначале тайной, а затем и вполне явной, следует отослать к террикону литературы, написанной на эту тему, от рассекреченных документов, снабженных комментариями историков, до авантюрных романов. Для метрополии это было громом среди ясного неба.
Почти тридцать лет длились локальные войны. Обладая колоссальным преимуществом в средствах и живой силе, Земля не была готова вести войну на полное уничтожение противника, а без этого условия победа оказалась невозможной. Метрополии с ее немногими сохранившими верность колониями и доминионами пришлось уступить.
Сплотившись за годы войны, первоначальная Лига все же оставалась довольно рыхлым образованием. Десятки причин – экономических, космографических, политических и иных – привели к тому, что от первоначального оппозиционного содружества стали откалываться целые группы планет. Одно время казалось, что Лига сама собой распадется на ряд мелких союзов.
Этого не произошло. Часть планет, достаточно ничтожных для того, чтобы не имело смысла их присоединять, осталась независимой, часть попросилась обратно в Лигу, иные предпочли вернуться под юрисдикцию Земли. Из временных коалиций уцелел лишь один союз, более слабый, чем Лига, – Уния Двенадцати Миров.
Со временем процесс тяготения земных колоний к Лиге замедлился, но не иссяк. Вспыхивали бунты и восстания, нудно тянулись кампании гражданского неповиновения, подчас удавались военные перевороты. Вялотекущие гражданские войны рубили планеты демаркационными линиями. Случалось, что одна и та же, притом далеко не самая благодатная планета оказывалась поделенной между Землей, Лигой и Унией.
Именно так произошло на Капле.
И Лиге, и Унии требовалась своя база на скрещении торговых путей. Строительство сразу трех плавучих терминалов – трех «меньших братьев» Поплавка колоссально облегчило задачу. Зачем строить, если можно отнять?
Андроид-экскурсовод понижал голос, рассказывая о печальных днях Разделения и последовавших годах войны за восстановление единства, потребовавшей больших жертв и не принесшей успеха.
Правительство Земной Федерации запоздало как с оценкой ситуации, так и с карательной акцией – сепаратисты же, не только подстрекаемые Лигой и Унией, но и активно снабжаемые всем необходимым, захватив меньшие терминалы и часть флота, оказали упорнейшее сопротивление. Не вступая в крупные сражения на море и в воздухе, били исподтишка. О несчастной попытке штурма одного из малых Поплавков в зоне Федерации старались не вспоминать.
За землянами осталось Южное полушарие. Северное было поделено на три равные зоны – на три, а не на две, поскольку к середине войны обозначилась еще одна сила – нечто вроде пиратской вольницы, вступавшей в союз то с землянами против Лиги и Унии, то с Лигой и Унией против землян. В конце концов на глазах обессилевших противников образовалась Независимая зона со своим Поплавком, военным флотом, плавучей инфраструктурой и закрепленной мирным договором акваторией – зона, не поддерживаемая извне, но, против всех ожиданий, оказавшаяся жизнеспособной.
И потянулись годы.
Теперь через Поплавок зоны Федерации проходила едва четверть довоенного объема грузов. Изыскивая новые торговые пути, Земля одновременно обновляла космофлот. Едва выскочив из Канала, корабль уходил в новый субпространственный прыжок, минуя Каплю; лишь старые и особо громоздкие посудины с малой дальностью хода продолжали пользоваться старой перевалочной базой, да еще приходили суда, предназначенные собственно для Капли, груженные продовольствием, оборудованием, специалистами и военной техникой, необходимой для поддержания акваполитического равновесия. Жизнь не замерла – но она и не развивалась.
По-прежнему летит по орбите Капля, делая оборот за два земных года, жгуче светит белая звезда, по-прежнему белеют полярные шапки плавучих льдов, а в тропиках бушуют тайфуны, по-прежнему непостижимы причины внезапных водоворотов, странных гроз и желтых приливов. Приезжие специалисты отрабатывают срок контракта, иные обзаводятся семьями и остаются навсегда. Немало людей помнит и Разделение, и войну, немало нынешних стариков держало пальцы на кнопках пуска торпед. Наверно, многие из них умрут, не дождавшись справедливого наказания предателей-северян и объединения Капли. Это горько – умереть, не дождавшись справедливости.
Но возмездие придет. Рано ли, поздно ли – оно придет неизбежно и неотвратимо, и гнев господень направит карающую руку Земли против отступников.
Раскаявшихся можно простить. Упорствующие во зле пожнут лишь зло. Иначе не может быть. Иначе не бывает. Иначе не будет.
Неотвратимо. Непреклонно. Не ведая страха.
И не станет зон и границ.
Так говорили детям взрослые, которые сами когда-то были детьми, которым взрослые говорили почти те же слова, которые не вызывали сомнений.
И дети слушали.
* * *
Субмарин такого класса в зоне Федерации насчитывалось всего три: «Черный Ворон», «Черный Баклан» и «Черный Стерх». Многоцелевые, весьма быстроходные, вместительные, прекрасно вооруженные, эти суда, равно пригодные для войны и мира, часто использовались командованием как поддержка в неплановых ситуациях, и, понятно, ни одно из них не входило в четвертый патрульный отряд, равно как и в другие отряды погранфлотилии.
«Черный Баклан», имея на борту подобранную капсулу, шел в походном положении курсом зюйд-зюйд-вест и, судя по вибрации корпуса, развивал не менее пятидесяти узлов. Филипп успел вымыться, хорошо поесть и выспаться. Радость от внезапного спасения, вначале искренняя и полновесная, успела куда-то улетучиться. Теперь он сидел на койке в тесной каюте, принадлежащей, по-видимому, одному из младших офицеров, и тщетно пытался разобраться, что все это значит.
«Черный Баклан» в опасных приграничных водах – явление само по себе редкое, неестественное, чтобы не сказать невероятное. С потерей боевой капсулы можно смириться – потеря такой субмарины чревата нарушением баланса сил между зонами. Стало быть, происходит нечто неординарное… А вот что? Вопрос. Война не война – а какое-то странное шевеление, подозрительная заварушка местного масштаба. Только лишь для подбора потерявшей ход капсулы «Баклана» не пошлют. Погоня за чужаком? Тоже нет. Ладно, высшая стратегия нас не касается, тут чем меньше знаешь, тем крепче спишь, Адмиралиссимусу виднее. Но очень уж занятная получилась встреча!
Филипп похмыкал. Да уж, занятнее некуда. О том, что субмарина специально искала капсулу, нетрудно догадаться, – искала и нашла, капсула не иголка, хороший корабельный локатор возьмет ее со ста миль, несмотря на антирадарное покрытие. Но почему они так опешили, увидев человека? Попытались скрыть растерянность, но ведь было же видно. И почему ни капитан, ни кто-либо из офицеров субмарины не удостоил спасенного беседы? Отнеслись, будто к чумному…
Весьма странно.
Кстати, еще один вопрос: какого рожна за дверью каюты поставлен часовой?
Проверим…
Филипп решительно пересек каюту. За узкой дверью оказался даже не матрос – капрал корабельной полиции.
– Стой. Назад.
Филипп поднял бровь. Пожалуй, чуточку картинно.
– Забываетесь, капрал. Освободите дорогу.
– Назад. Не велено.
– Ага, – сказал Филипп. – Понимаю. – Он ничего не понимал и очень старался не злиться. – А кем не велено?
– Сказано тебе: не велено – и все. И разговаривать тоже не велено.
Филипп хмыкнул.
– Ты со мной уже разговариваешь. Если я не арестован, пшел вон. Если арестован – вызови офицера, недоумок.
– Не велено.
– Может, и в гальюн не велено? – ядовито осведомился Филипп. – Мне прямо тут лужу сделать?
Капрал подумал. Затем достал из кармана маленькие наручники и ловко защелкнул их на запястьях Филиппа.
– В гальюн можно. Иди вперед, лысый. Только без глупостей.
Филипп пожал плечами и двинулся в указанном направлении. Лысый, проговорил он про себя отвратное слово. Обидно. Экий гад, капралишка… И не лысый вовсе, а так – редеют волосы, оголяется лоб. Что с того? Со всяким бывает. Вроде бы не облучен – просто неудачные гены.
Капрал сопел позади. Свернули раз, другой, третий и добрались до искомого места сложным зигзагом.
