class="p1">Ветер посвежел, теперь он посвистывал среди скал, шевеля галькой на дне каньона.
— Держись рядом и иди точно по моим следам, — приказал Пятница.
— Это часть ритуала? — спросил Тони.
— Да.
Пятница и до этого шел быстро, а теперь почти бежал. Он не глядя протянул руку назад, Тони схватил ее и тут же чуть не упал под порывом сильного ветра. В тот же момент дно каньона резко просело, всего на пару десятков сантиметров, но вполне достаточно, чтобы сбить ученого с ног. Он потерял равновесие и упал бы, если бы Пятница не держал его крепко за руку.
Сознание помутилось. Клочья тумана скользнули по лицу Тони. Затем туман пропал, и ученый оказался среди пустыни. Сначала он подумал, что они вышли из каньона. Тони оглянулся, рассчитывая увидеть позади красные скалы. Их не было. То, что видели его глаза вместо них, заставило его разум замереть в растерянности.
Нигде не было видно ни скал Седоны, ни сагуаро, юкки или других кактусов. Вместо них о самого горизонта тянулась унылая пустыня, и только на самом ее краю едва виднелись холмы. Он стоял в неглубокой траншее, проложенной в рыхлой вулканической пемзе, покрывавшей равнину; траншея простиралась впереди и позади, прямая, как геодезическая линия, насколько он мог видеть.
Пятница остановился и отпустил руку Тони.
— Мы здесь.
— Где? — машинально спросил Тони, удивленно оглядываясь вокруг. Все было примерно так, как Кассандра описывала в разговоре по телефону. — Что это за место?
— Цегихи, — ответил Пятница. — Ты бы сказал: «Мир духов».
— Может, это и мир духов, но он сильно смахивает на Перу.
— Ты так говоришь.
Тони еще раз огляделся, чувствуя, как солнце припекает спину и голову.
— Значит, сюда ты привел Касс… — начал он, но сильный приступ тошноты заставил его замолчать.
— Так бывает, — равнодушно заметил Пятница.
Тони поднял голову и мрачно посмотрел на своего проводника.
— Мог бы предупредить, — сказал он, вытирая рот рукавом. Он глубоко вздохнул и приступ морской болезни медленно отступил. Он выпрямился.
— И что ты здесь делаешь?
Пятница ответил холодным взглядом, но промолчал.
— Хорошо. Спрошу по-другому: что делала Касс, попав сюда?
— Ничего, — ответил Пятница. — Она посмотрела на Цегихи, а потом я отвел ее домой.
— Все?
— Все. — Он перевел взгляд на далекие холмы, глубоко вздохнул, выдохнул и сказал: — А теперь я отведу тебя домой.
— Не так быстро, друг мой. Если Касс пришла сюда одна на следующий день, возможно, остались какие-то следы. Давай поищем.
Пятница не ответил. Тони повернулся и осмотрел равнину, на которой они стояли. Насколько хватало глаз, ни в одном направлении не он не заметил ни единого живого существа. Если бы здесь хоть что-то двигалось, оно бы сразу привлекло внимание. Допустим, Касс оказалась примерно на том же месте, что и они, и что она стала бы делать?
— Здесь есть другие тропы? — спросил Тони.
— Много.
— Ты знаешь, куда они ведут?
— Нет. Они ведут куда угодно. Только опасно отправляться неизвестно куда.
Тони обдумал это высказывание.
— Если бы она просто продолжала идти, она попала бы в какой-нибудь город или деревню?
Пятница коротко покачал головой.
— Тогда она скорее всего пыталась вернуться домой, — заключил Тони. — Я все-таки ее знаю. Именно так она и сделала бы. — Он еще раз поглядел на линии, словно нарисованные на равнине. — Так ты хочешь сказать, что все линии — это разные духовные тропы?
Пятница без всякого интереса посмотрел на равнину.
— Может быть. Некоторые.
— Она ведь тоже не знала, какие из них активны, а какие нет. Значит, она просто пошла по своим следам назад. Я прав?
Пятница ничего не сказал.
— Допустим, мое предположение верно. — Тони кивнул на тропу, по которой они пришли. — Эта тропа приведет нас обратно в Тайный Каньон?
— Нет.
Тони задумался. Он оглядел неглубокую траншею и задумчиво кивнул.
— Хорошо. А куда она ведет?
Его проводник некоторое время размышлял, а затем признался:
— Не знаю.
— Что ж, Пятница, друг мой, это надо выяснить.
ГЛАВА 3. Касс совершает прыжок
Усталая, с больными ногами, чувствуя себя старой пробитой шиной, Кассандра остановилась перед огромными коваными воротами, охранявшими вход в величественный дом в конце городской улицы. Здесь не было ни одного уличного фонаря, ближайшие дома стояли далеко, так что единственный свет — быстро гаснущий свет заката.
Указания Брендана были предельно точны; однако его описание Англии семнадцатого века оставляло желать лучшего. Правда, вряд ли что-нибудь из того, что он мог бы сказать Касс, приготовило бы ее к тому, что пришлось пережить за последние дни. А сколько их было? Два? Казалось, что прошла целая жизнь. Да и какие описания могли бы ей помочь?
Перед ней возвышался внушительный краснокирпичный особняк английского аристократа со множеством дымоходов, каждый из которых имел свой особый дизайн; дорогие окна с крошечными ромбовидными стеклами; богатая железная ограда, а за ней величественные платаны. Позади Касс пастух с длинным ивовым прутом вел четырех коров; на углу стоял какой-то мужчина, звонил в колокольчик и орал во всю глотку; женщины в длинных юбках с плетеными корзинами на головах весело болтали, проходя мимо.
В общем атмосфера совершенно сказочная. Если бы на пороге дома появился Уильям Шекспир и спросил, что ей здесь нужно, она не удивилась бы. Люди, которых она встречала на пути сюда, точно представлялись персонажами шекспировских пьес. А вот сами они прекрасно себя чувствовали в мире «Виндзорских насмешниц». И разговаривали все, как персонажи Шекспира — и об этом Брендан мог бы предупредить ее посерьезней: язык, если не следить за смыслом внимательнейшим образом, был почти непонятен. Так что самые простые разговоры Касс старалась свести к минимуму. «Это же английский, — уговаривала она сама себя, — но какой-то не такой, к которому мы привыкли».
Проблемы с языком вкупе с другими потрясениями и тревогами перемещения в Лондон 1660-х годов, довели Кассандру до изнеможения. Ей уже ничего не хотелось, только свернуться калачиком под теплым пледом, отдохнуть и собраться с силами. К сожалению, об этом приходилось только мечтать. Сейчас она стояла на пороге своего самого большого испытания.
Войдя в
