Ребята ушли, а Аркаша сказал, что задержится — записать дневные наблюдения.
Дождавшись, пока остальные уйдут, Аркаша бросился в лабораторию, достал из шкафа пакет с порошком-стимулятором, подхватил распылитель и побежал по бульвару к сосновой роще.
Его путь лежал по кокосовой аллее, мимо альпийского луга, где между камней дремали куропатки, мимо озера с черными лебедями и фламинго, бамбуковых зарослей, эвкалиптовой рощи, где медленно ворочались, укладываясь спать, медведи коалы, через прозрачную на закате березовую рощу, туда, где за темным ельником начиналась чаща сосновых посадок.
Он еле успел — уже начало темнеть, и внутри, под ветвями, все было укрыто сиреневой тенью. Но все же он разглядел коричневые пуговки маслят.
— Ах вы, мои бедные, — прошептал он, садясь на корточки, чтобы получше разглядеть грибы. — Я вас спасу.
Грибы молчали.
На следующее утро, в шесть, у входа на бульвар встретились три охотника за грибами с корзинками в руках.
Легкий туман окутывал Гоголевский бульвар, вдали за деревьями виднелись вершины небоскребов. На траве лежала роса.
— Плохо дело, — сказал Пашка. — В тумане мы ничего не увидим.
— Пока дойдем, рассеется, — возразила Алиса.
— Я вас сейчас догоню, — сказал Пашка.
— Ты куда?
— Геракла возьму. Я ему обещал. Он еще никогда грибов не собирал. Первое лето в двадцать первом веке.
— Может, обойдемся без него? — не очень решительно возразила Наташа. — Он еще натворит чего-нибудь.
Но Пашка не слушал — он уже мчался к биостанции.
Они с Гераклом догнали девчат в ельнике. Приближение друзей было слышно издали — они топали, словно изображали взбешенного слона. Увидев Алису с Наташей, Геракл обрадовался — скучно ему ночью одному в домике, — бросился целоваться, его отогнали.
— Погодите, отдышусь, — сказал Пашка. — Он меня загонял. Видно, за последний миллион лет мы потеряли спортивную форму.
От шума проснулся на озере белый журавль, поднялся в небо. И словно по сигналу из глубины ельника вылетели комары и яростно набросились на Пашку.
— Удивительно, — сказал Пашка. — Чего мы только не изобрели, а с комарами так и не справились. Откуда, скажите на милость, взяться комару в центре Москвы?
— Вот смешной, — сказала Наташа. — Ведь из этого леса до ближайшей улицы минут пятнадцать идти. Москва — на пятьдесят процентов лес.
Это Пашку не утешило. Не утешило и Геракла, которому тоже досталось от комаров. Он скалился и прыгал, но ни одного из злодеев не настиг.
— Займусь комарами, — сказал Пашка. — Обязательно займусь.
— И как ты будешь с ними бороться? — спросила Наташа.
— Не беспокойся. Я еще оставлю след в биологии.
— Пора, — сказала Алиса. — Вы забыли, зачем сюда пришли?
Туман уже почти рассеялся, в сосняке было тихо, лишь щебетали птицы. Земля была густо покрыта иглами.
— Где твои маслята, Наташа? — спросила Алиса.
— Сейчас увидишь.
Они прошли дальше. Ни одного масленка. Лишь большой оранжевый мухомор стоит как семафор.
Геракл ухнул от радости при виде такого красивого гриба и протянул руку, чтобы его сорвать.
— Не смей! — сказал Пашка. — Это ядовитый гриб. Ты умрешь, если откусишь от него хотя бы кусочек.
Геракл понял, отпрыгнул назад и погрозил мухомору кулаком.
Наташа села на корточки, разгребла ладонью иглы и увидела небольшой масленок.
— Первый, — сказала она. — Теперь пойдут тысячами.
Она срезала гриб и бросила в корзинку.
Но больше не нашлось ни одного гриба. Впустую ребята разбрасывали иглы и сучья — ничего.
Впереди начиналась густая чаща — не проберешься.
Пашка вынул масленок из Наташиной корзинки и показал Гераклу.
— Такие увидишь — зови меня.
Питекантроп понюхал гриб, скорчил страшную рожу и бросился в чащу. Ребята за ним.
Но тут же пришлось остановиться — словно кто-то заставил деревья сплестись ветвями, чтобы не пропустить их дальше.
— Ой, ребята! — воскликнула Наташа. — Вы только посмотрите.
За сплетением ветвей, на небольшой полянке, окруженной стеной сосенок и елей, стояли тысячи грибов. Большей частью маслята, несколько боровиков и сыроежек.
Это скопление грибов, словно почетным караулом, было окружено цепочкой оранжевых мухоморов и бледных поганок.
— Ничего страшного, — сказал Пашка. Он отдал свою корзинку Гераклу и сказал: — Пробивайся туда, нарви маслят.
— Угу, — согласился Геракл.
— Мне это не нравится, — сказала Алиса. — Почему вчера грибы росли обыкновенно, а сегодня собрались на недоступной полянке?
Геракл с трудом протиснулся сквозь сучья и приблизился к грибам. Ребята, отмахиваясь от комаров, следили за ним.
При виде Геракла самые сильные и крепкие мухоморы начали раскачивать шляпками и поскрипывать.
— Иди, Геракл, это ветер, — успокоил питекантропа Пашка.
Но стоило Гераклу сделать еще один шаг, мухоморы сдвинулись с места и образовали между ним и маслятами прочный заслон.
Увидев, как грибы движутся ему навстречу, Геракл не выдержал. Он бросил корзинку и метнулся обратно. Оставляя клочья шерсти на колючих ветвях, он протиснулся к ребятам, обнял Пашку за колени и завыл, жалуясь на страшные переживания.
— Ну вот, — расстроился Пашка, — а как же корзинку достать?
— Забудь о корзинке, — сказала Алиса. — Мы должны сейчас же вернуться на станцию.
— Эге, — догадался Пашка, — ты думаешь, это шутки Аркаши?
— А ты видел, чтобы мухоморы защищали маслят?
— Если я сейчас не сплю, — сказал Пашка, — то вижу это впервые в жизни.
— Ах, он их своим стимулятором опрыскал! — воскликнула Наташа. — Тогда пускай сам добывает корзинку.
Аркашку они встретили у входа на биостанцию. Видно, не выдержал, встал пораньше.
Первым делом он заглянул в корзинки. Увидев, что они пустые, он сказал как ни в чем не бывало:
— Плохие вы следопыты. Не вам за грибами ходить.
— А ну-ка, — сказала мрачно Алиса. — Повтори закон для юных биологов, который ты обязался выполнять, когда пришел на станцию!
— Какой закон?
— Забыл?
— Помню, но почему я должен его повторять?
— Повтори, — сказал Пашка.
— Каждый юный биолог имеет право ставить любые научные опыты, которые считает полезными, нужными или интересными…
— Дальше…
— Дальше?.. Но он не должен проводить опытов, которые могут повредить или помешать другим людям.
— Еще дальше!
