Ведьмак вернулся к запыленному столу посреди пустой запущенной комнаты, где он неспешно, спокойно, старательно готовился к работе. Он знал: времени у него достаточно. Упырица покинет саркофаг не раньше полуночи.
Перед ним стоял небольшой ящичек. Ведьмак открыл его. Внутри, в выложенных сухими травами гнездах, стояли флакончики из темного стекла. Ведьмак откупорил три из них, выпил.
Поднял с пола продолговатый сверток, обернутый овечьей шкурой и перевязанный ремнями. Развернул его, достал меч с узорчатой рукояткой, в черных блестящих ножнах, украшенных рядами рун и магических знаков. Обнажил его. Лезвие сверкнуло чистым зеркальным блеском. Клинок был из чистого серебра.
Геральт прошептал заклинание, выпил еще два флакона, при каждом глотке прикасаясь левой ладонью к рукоятке меча. Потом закутался в свой черный плащ, сел. На полу.
Ни одного кресла в комнате не было. Как, впрочем, и во всем дворце.
Он сидел не шевелясь, закрыв глаза. Его дыхание, ровное вначале, вдруг стало учащенным, хриплым, сбивчивым. Потом и вовсе прервалось. Напиток, с помощью которого ведьмак полностью контролировал работу всех органов тела, состоял главным образом из черемицы, дурман-травы, боярышника и молочая. Другие его компоненты не имели названий ни на одном человеческом языке. Геральт был приучен к нему с детства, но для любого непривычного человека напиток этот стал бы смертельным ядом.
Ведьмак резко обернулся. Его обостренный сейчас до немыслимых пределов слух уловил в тишине шорох шагов на заросшем травой подворье. Это не упырица. Еще не полночь. Геральт опоясался мечом, спрятал свой сверток в разрушенном камине и бесшумно, словно нетопырь, спустился по лестнице.
Во дворе еще хватало света, чтобы пришелец мог разглядеть лицо ведьмака. Пришелец - это оказался Острит - шарахнулся, невольная гримаса страха и омерзения перекосила его губы. Ведьмак криво усмехнулся - знал, как сейчас выглядит со стороны. Смесь белладонны, аконита и волчьей ягоды делает лицо белым, как мел, а зрачки расплываются во всю радужку. Но зато выпивший настой видит как кошка в непрогляднейшей темноте. Что сейчас Геральту и требовалось.
Острит быстро опомнился.
- Чародей, ты уже похож на покойника, - сказал он. - Со страху, ясно. Не бойся. Я тебя выручу.
Ведьмак молчал.
- Ты слышал, знахарь из Ривии? Ты спасен. И богат. - Острит снял с плеча тяжелый мешок и бросил под ноги Геральту. - Тут тысяча оренов. Забирай их, садись на коня и проваливай!
Рив молчал.
- Ну что ты глаза вылупил! - повысил голос Острит. - Чего тянешь? Я не собираюсь торчать тут до полуночи. Ты что, не понял? Заклятие тебе все равно не удастся. Нет, не думай, с Велерадом и Сегелином я не уговаривался. Я просто не хочу, чтобы ты ее убивал. Проваливай. И пусть все останется по-старому.
Ведьмак не шевелился. Не хотел, чтобы вельможа знал, сколь быстры сейчас его движения и реакция. Быстро темнело, и это было на руку Геральту, полумрак казался ему солнечным полднем.
- А почему, господин мой, все должно остаться по-старому? - спросил он, стараясь произносить слова как можно медленнее.
- А вот это не твое собачье дело! - надменно выкрикнул Острит.
- Ну а если я и так знаю?
- Любопытно...
- Легче будет сбросить Фолтеста с трона, если упырица станет докучать людям еще пуще? Если упрямство короля опостылеет и вельможам, и народу, верно? Я ехал к вам через Редани и Новиград. Там в открытую болтаю, что кое-кто в Стужне ждет не дождется Визимира, избавителя и подлинного монарха. Но меня, господин Острит, не касаются ни политика, ни борьба за трон, ни дворцовые перевороты. Я здесь, чтобы выполнить свою работу. Ты слышал когда-нибудь о чувстве долга и обыкновенной порядочности!
- Думай, с кем говоришь, бродяга! - крикнул в гневе Острит и схватился за меч. - Хватит с меня, буду я еще с тобой спорить! Вы только посмотрите на него: этика, мораль, законы! А кто о них болтает? Злодей, начавший убивать, едва заявился к нам! Кланявшийся Фолтесту, а потом за его спиной торговавшийся с нами как наемный убийца! И ты смеешь болтать про мораль, скот? Строить из себя Ведающего? Мага? Чародея? Ведьмак паршивый! Прочь, или башку снесу!
Ведьмак не пошевелился.
- Вам бы лучше самому убраться поскорее, господин Острит. Темнеет...
Острит отскочил, молниеносно выхватил меч.
- Ты сам этого хотел, чародей. Я тебя прикончу! И не помогут тебе твои штучки! У меня с собой жабий камень!
Геральт усмехнулся. Слухи о могуществе жабьего камня, насквозь лживые, разошлись тем не менее широко. Но ведьмак не собирался тратить время на заклятия, а тем более скрещивать серебряный клинок с мечом Острита. Он нырнул под меч противника и ударил вельможу в висок серебряными бляшками кожаного манжета.
Острит быстро опамятовался, вгляделся в темноту. Сообразил, что связан. Стоявшего рядом Геральта он, понятно, не разглядел во мраке. Но угадал его присутствие и протяжно завыл.
- Молчи, - сказал ведьмак. - А то она заявится раньше времени.
- Убийца проклятый! Где я? Развяжи сейчас же, тварь! Я тебя вздерну, сукин ты сын!
- Заткнись.
Острит тяжело дышал.
- Оставишь меня ей на съедение? Связанного? - спросил он тише почти шепотом.
- Нет, - Сказал ведьмак. - Я тебя отпущу. Но попозже.
- Скотина, - сказал Острит. - Чтобы я был вместо приманки?
- Вот именно.
Острит перестал биться.
- Ведьмак...
- Да?
- Это правда, я хотел свалить Фолтеста. И не я один. Не я один хотел его смерти. Но я жизнь бы отдал, чтобы он подыхал в муках подольше, гнил заживо. И знаешь почему?
Геральт молчал.
- Я любил Адду. Сестру короля. Любовницу короля. Шлюху короля. Я ее любил... Ведьмак, ты тут?
- Тут.
- Знаю, о чем ты думаешь. Но поверь, ничего такого не было. Никаких чар я не насылал. Я не умею. Только раз, в ярости, сказал... Один единственный раз. Ведьмак, слышишь?
- Да.
- Это королева-мать, не иначе мать Фолтеста. Это наверняка она. Она видеть не могла, как Фолтест с Аддой... Это не я! Ведьмак! У меня разум помутился, и я пожелал вслух, чтобы... Ведьмак! Это из-за меня? А?
- Это уже не имеет значения.
- Ведьмак, полночь скоро?
- Скоро.
- Выпусти меня. Дай спастись.
- Нет.
Острит не услышал скрежета сдвигаемой глубоко в подземелье крышки саркофага. Ведьмак услышал. Он наклонился и рассек кинжалом спутывавшие вельможу веревки. Острит, не тратя времени, вскочил и, нелепо скрючившись, опрометью кинулся прочь. За это время глаза его привыкли к темноте, и он видел дверь.
С грохотом отскочила плита, закрывающая спуск в гробницу. Геральт, укрывшись за балюстрадой, увидел невысокую фигуру упырицы - быстро, проворно, совершенно беззвучно она неслась вслед грохотавшему сапогами беглецу.
