На ней было легкое платье без рукавов. Она невольно поежилась.
— Тебе холодно?
— Немножко. Мама говорит, что у меня плохо усваивается витамин группы «В», поэтому нечетко работает центр теплорегуляции, и я мерзну чаще других.
Он продолжал беспокоиться.
— На самом деле, холодный ветер. Не понимаю, почему здесь не устроили би-поле над скамейками, для микроклимата.
— Вероятно, много потребуется энергии.
— Подумаешь, над каждой скамейкой полусфера в десять квадратов. По восемь на десять в пятой джоулей на квадрат.
— Ты забываешь про деревья, их тоже придется накрывать би-полем.
Тут он наконец вспомнил про свою куртку. Снял ее, накинул на ее плечи.
— Спасибо, — сказала она. — А ты?
— Мне не холодно.
Но он подвинулся ближе, она прижалась к его плечу, и они закрылись вместе одной полой и притихли.
Ее щека коснулась его щеки. Время остановилось для него, как останавливалось оно в днполяторе, когда свертывали пространство. Ему хотелось сидеть так вечно…
Она думала о другом и спросила:
— Ты меня любишь?
— Что? — переспросил он. — Ах, ты в том смысле?.. Кажется, люблю.
— Почему — кажется?
Он замялся.
— Ну… это слово, как я помню, выражает общее состояние…
Она нетерпеливо завозилась у его плеча.
— Вот и вырази свое общее состояние.
— Я не знаю, как сказать.
— Ты же читаешь художественную литературу.
— Там нет таких слов. Разве только в старинных романах. Но кто же сейчас говорит теми словами.
Она вздохнула легонько.
— Старинными словами тебе говорить не хочется. А своих у тебя нет. Мне так захотелось, чтобы ты сказал какие-нибудь старые слова.
— Зачем?
— Не знаю, — сказала она грустно. — Наверное, такие слова приятно слышать…
Он разволновался, задвигался, растерянно поморгал.
— Хорошо! Я скажу. Подожди, сейчас… — он помедлил, потом заговорил быстро и сбивчиво: — Мне всегда скучно без тебя… всегда трудно без тебя… Я всегда хочу тебя видеть. Я, кажется…
— Кажется…
— Нет, просто… я не хочу без тебя жить!.. Хорошо?
— Хорошо, — сказала она и улыбнулась чуть. — Почти так же, как у Диккенса…
Незаметные в темноте, по соседней аллее прошли два робота.
РТ-120 шагал методично и размеренно, каждый шаг его был равен метру и делал он один шаг в секунду.
ЭФА-3 была ниже его, зато ножки ее двигались быстрее, и она не отставала от своего спутника.
Она остановилась первая.
Повернула в сторону сидящих на скамейке хорошенькие решетчатые ушки очень похожие на кухонные шумовки, но ничего не поняла.
— Ты слышишь, что они говорят?
Слуховые локаторы РТ-120 были несравнимо чувствительнее. Он отрегулировал усиление и без труда разобрал все слова.
— Он сказал, что, кажется, любит ее. Что такое «любит», ты не знаешь?
— Конечно, знаю, — ответила ЭФА-3.
— Объясни мне.
— Ты не поймешь.
— Я попробую понять.
РТ-120 подключил к киберлогике схему сложных понятий. Он еще ни разу ею не пользовался, и схема работала нечетко. Тогда он увеличил напряжение питания. На предохранителе защелкали голубые искорки.
Запахло озоном и изоляцией.
— Ну тебя! — сказала ЭФА-3. — Выключись, а то сгоришь. Я прочитала про. любовь в справочнике.
— И поняла?
— Поняла. Почти все… — ЭФА-3 пощелкала переключателями эмоции, просто так, без надобности. Что они еще говорят?
РТ-120 прислушался.
— Он сказал, что не хочет без нее жить. Как это так?
— Помолчи! — тихо сказала ЭФА-3. — А что он делает?
РТ-120 включил инфракрасные видеоанализаторы.
— Он обхватил ее руками за плечи, будто она падает.
— Как интересно! — сказала ЭФА-3. — Покажи, как он это сделал.
РТ-120 обхватил ЭФА-3 стальными руками.
— Тише, тише! — воскликнула ЭФА-3. — Отпусти, сейчас же.
Она отступила на шаг.
— Посмотри, что наделал. Смял правый локатор. Теперь я потеряю слуховую ориентировку. Разве так можно!
— Я не знал, что ты такая непрочная, — оправдывался РТ-120. — Ничего, в институте тебе поставят новый локатор.
— Для меня нет запасных деталей. Я же экспериментальная модель, не то, что ты.
— Локатор помялся совсем немного, — сказал РТ-120. — Я его выправлю сам.
Он щелкнул переключателем, и на его пальце появилась отвертка. Осторожнее! — сказала ЭФА-3. — Не поломай.
Но повреждение на самом деле оказалось невелико.
Да и локатор был не таким уж сложным, чтобы в нем не мог разобраться ремонтный робот РТ-120, запрограммированный талантливыми инженерами Завода Высшей Кибернетики…
Маленькая девочка шла за мамой к остановке аэробуса. Возле цветочной клумбы девочка остановилась.
— Мама! — сказала она. — Можно мне сорвать вон тот цветочек?
— Что ты, разве его сорвешь. Он там крепко держится.
— А как же раньше рвали цветы?
— Кто тебе это сказал?
— Дедушка Дим, который учил меня спектромузыке.
— Дедушке Диму уже сто пять лет. Он рвал цветы, когда был маленький, как ты. Сейчас таких цветов нет. Даже я никогда не рвала цветы.
Девочка расстроилась. Пока дожидались аэробуса, она стояла молчаливая и печальная. Вокруг нее было множество цветов, но она не хотела на них смотреть.
— Когда я вырасту большая, — сказала она, — я обязательно найду цветы, которые можно будет рвать.
— Не выдумывай глупости! — ответила мама.
Третья планета Солнечной системы имеет в составе атмосферы кислород… есть все условия для существования белковой жизни… возможно наличие разумных существ…
Из первого справочника для астронавигаторов Планеты Энн
Над Городом шел дождь.
Мелкие капельки, освещенные неярким, из-за облаков, солнцем, беззвучно опускались на чешуйчатые купола домов, на пенолитовый гранит уличных переходов и пешеходных дорожек, на сферические крыши городских аэробусов, на лица прохожих, на прозрачный водопластик накидок и непромокаемых плащей.
Обычно дожди над Городами Планеты проходили ночью. Но, раз в декаду, Служба Погоды внезапно перегоняла облака с загородных полей и лесных массивов, и такие неожиданные дожди приносили на улицы Городов веселую сумятицу, которая приятно нарушала некоторую монотонность искусственного климата.
Никто уже не расстраивался от того, что промочил ноги, простудные болезни исчезли много поколений тому назад.
