Профессор Уэллс улыбнулся:
— Они сделали это для нас.
— Как это «для нас»?
— Думаю, они предполагали, что в один прекрасный день сюда явятся люди — более смелые, любознательные и упрямые, чем другие. И им хотелось, чтобы мы узнали правду.
Путешественники молчали, их взгляды были прикованы к фрагменту барельефа, на котором был изображен колосс, высекающий на камне самого себя… К последнему фрагменту.
Профессор Уэллс достал ручку и блокнот, зажал в зубах фонарь и стал лихорадочно записывать приходившие в голову мысли, боясь их забыть.
— Хомо гигантис обладали очень развитым интеллектом, но все равно они исчезли. Профессор Уэллс, как по-вашему, что они сделали не так? — спросила Ванесса, вновь приникая к видоискателю камеры.
— Они ошиблись в выборе, — ответила за него Мелани.
— А может, им просто не повезло? — возразила журналистка. — Ведь метеорит — это и есть рука судьбы.
— Они должны были приспособиться. Сам принцип эволюции зиждется на чередовании катастроф, принуждающих виды развиваться. Выживают те, кто обладает способностями к адаптации. «Маленькие» люди нашли свой путь, приспособившись к новым условиям, какими бы драматичными те ни были.
Пока Мелани развивала свою теорию, профессор Уэллс продолжал записывать свои идеи.
— Метеорит, вероятно, повлиял на гравитацию, поставив гигантов, с учетом их габаритов, в очень невыгодные условия. Примерно то же самое за миллионы лет до этого произошло с динозаврами. Это чистой воды невезение, сыгравшее на руку маленьким и поставившее в невыгодные условия больших.
Профессор в полемику не вступал, продолжая торопливо строчить в блокноте бесчисленные фразы. Затем откинул капюшон, явив окружающим длинные седые волосы и бороду, и достал из кармана небольшую бутылочку виски, словно этот растительный продукт брожения был нужен ему для того, чтобы переварить масштаб сделанного открытия и сосредоточиться на его последствиях.
— Что ни говори… Боже праведный… Какая сенсация! Когда он обо всем узнает, ему это покажется более чем странным, — прошептал он.
— Вы опять думаете о сыне? — спросила журналистка.
— Но ведь никто не поверит, — высказала предположение Мелани, — никто. Просто неслыханно… Великаны… Цивилизация колоссов… Может быть, даже более развитая, чем мы… какая пощечина историкам, археологам и даже служителям церкви! Подумать только — большая часть тех, кто жил в античные времена, называли «богами» найденных нами гигантов… Это объясняет столько тайн и загадок прошлого.
Чарльз Уэллс сделал еще глоток.
— Поверят, куда они денутся! — возразил он. — Есть мои записи, есть снятый Ванессой фильм, есть ваши фотографии. Могу вас заверить, что через несколько дней все газеты будут трещать об этом без умолку. А затем Антарктику и озеро Восток ожидает настоящее нашествие. Сюда хлынут сотни ученых. Когда они обнаружат два гигантских скелета и этот фантастический барельеф, то будут просто вынуждены переписать все учебники древней и современной истории. Хотят они того или нет, но восемь тысяч лет назад действительно существовала гуманоидная раса гигантов, предшествовавшая нам точно так же, как ящерицам — динозавры.
— Я хорошо знаю научную среду, — скептически сказала молодая женщина. — Мы никто по сравнению с академиками и тысячелетними истинами. Что же касается фотографий и видеоматериалов, то они найдут способ подвергнуть их сомнению.
— У них не будет выбора. Они явятся сюда, констатируют факт и будут вынуждены изменить свою точку зрения. Потому что в этом заключается истина.
Ванесса отложила камеру и сняла рюкзак:
— Я проголодалась. Может, сделаем перерыв и пообедаем?
— Торопиться некуда, — ответил профессор. — Это место ждало восемь тысяч лет, чтобы раскрыть свои секреты, и как-нибудь потерпит еще полчаса. Если вы, конечно, не очень замерзли.
Мелани зажгла переносную печку, поставила на нее кастрюлю, налила воды из фляги и высыпала пакеты с пищевыми концентратами (лосось со щавелем и цыпленок с вареными овощами и рисом).
— Профессор, — сказала она, — вам же известно, что более твердолобых консерваторов, чем ваши коллеги, во всем мире не найти. Не говоря уже о том, что они вам завидуют.
— Они изменятся, им тоже придется… мутировать.
— Вы тешите себя иллюзиями. Они будут хохотать нам в лицо. Я так и вижу, как они поднимают нас на смех.
— Общественность нас поддержит.
— Общественность для них — просто толпа невежд. Да и какой прок в ее поддержке, если против вас ополчится весь научный мир!
— Боюсь, как бы она не оказалась права, профессор, — вмешалась в разговор журналистка, — в наших интересах проявить благоразумие. Вас, даже с явными доказательствами на руках, могут выставить мошенником или безумцем.
— Вот как! И вы, мадемуазель, туда же?
— Я прекрасно знаю, сколько насмешек вызывают Атлантида или Великий потоп. И если к этому вы добавите еще великанов с их высокоразвитой исчезнувшей цивилизацией…
— После такой находки мы не должны опускать руки! Умонастроения могут меняться. Я лично верю, что нам будут благодарны за то, что мы приоткрыли завесу великой тайны.
— А вы оптимист…
— Что значат какие-то изображения против целых веков предрассудков? — сказала Мелани.
— А наши образцы породы и льда?
— Их подвергнут сомнению. В наши дни, несмотря на массу ископаемых останков, даже теория Дарвина имеет меньше шансов на успех по сравнению с креационистской доктриной. Если это поможет вам остудить голову, профессор, напомню, что большинство учителей в этом мире рассказывают детям, что человека сотворил Бог.
— К чему вы клоните?
— К тому, что против нас выступят не только ученые, но и верующие!
— А как же барельефы? После нас сюда придут очень и очень многие.
Мелани пожала плечами и сложила посуду в рюкзак.
Придя в раздражение от всех этих замечаний, Чарльз Уэллс вытащил блокнот с ручкой и стал набрасывать какой-то текст. И пока молодые женщины смотрели на него, он по несколько раз переписывал каждую фразу, словно готовился к публичному выступлению. Затем прервал свое занятие, сделал большой глоток виски и хотел завинтить бутылочку, но крышка упала и покатилась по земле. Он нагнулся, чтобы ее поднять, и вдруг неподвижно застыл, уставившись в одну точку:
— Я… Мне кажется… я нашел последнего великана.
Ученый встал на четвереньки и стал рукавом куртки стирать слой инея, которым был покрыт лед.
