Гэри сильнее других страдал от этой пустоты и бездушности. На двадцати пяти миллионах населенных планет галактики каких только стилей не встречалось, но все причуды меркли перед Империей, искусство которой выросло исключительно на неприятии жизни.
На тех планетах, которые Гэри называл «мирами хаоса», изо всех сил рвался к признанию горделивый и самодовольный авангардизм. Его адепты пытались представить прекрасными страсть к страху и насилию и отвратительный гротеск. Авангардисты вовсю играли масштабом, превозносили резкие диспропорции и скатологию, диссонанс и возмутительные несоответствия.
Обе крайности никаких добрых чувств у Гэри Селдона не вызывали. В них не было и тени свежей, живой радости.
Стена с треском растаяла в воздухе, и Гэри Селдон с сопровождающими вошли в Зал Аудиенций. Дворцовая прислуга мгновенно исчезла, охранники-гвардейцы замерли за спиной, и Гэри внезапно оказался один. Он пошел по устеленному мягким ковром полу. В этом зале его со всех сторон окружали причудливые излишества барокко — выпуклые орнаменты, сложно переплетенные узоры на панелях и карнизах.
Тишина. Ну, конечно же, Император никогда и никого не должен ждать. В этой мрачной комнате ни единый звук не отдавался эхом, словно сами стены поглощали слова, сказанные в Зале Аудиенций.
Собственно, так и было на самом деле. Несомненно, беседы в Императорском Дворце слышало не так уж много ушей. А желающих подслушать было полным-полно во всей Галактике.
Свет, движение. Откуда-то сверху в гравитационной колонне опустился Клеон.
— О, Гэри! Очень хорошо, что вы смогли прийти. Поскольку отказ от встречи с Императором практически всегда грозил ослушнику строгой карой, Гэри с трудом подавил мрачную улыбку.
— Это большая честь для меня, сир!
— Проходите, садитесь.
Тяжеловесный, упитанный Клеон двигался несколько неуклюже. Ходили слухи, что его легендарный аппетит в последнее время разросся так, что с ним не справлялись ни императорские повара, ни врачи.
— Нам надо очень многое обсудить.
Мягкое сияние, которое постоянно озаряло фигуру Клеона, придавало Императору значительность. Благодаря этому сияющему нимбу Клеон резко выделялся на фоне царившего в Зале Аудиенций полумрака. Встроенные системы наблюдения Зала Аудиенций прослеживали направление взгляда Императора и прибавляли свет в тех местах, куда владыка устремлял свой царственный взор; освещение делалось ярче совсем чуть-чуть, мягко и ненавязчиво, но легкое прикосновение взора Императора озаряло все, на что он обращал внимание. Приглашенные на аудиенцию и не замечали этого, прием воздействовал на подсознание, внушая почтение и благоговейный трепет перед Владыкой. И хотя Гэри прекрасно это знал, психологический трюк все равно сработал. Клеон выглядел поистине величественным, царственным.
— Боюсь, нам придется преодолеть некоторые препятствия, — сказал Клеон.
— Уверен, сир, нет ничего такого, с чем вы не могли бы справиться.
Клеон устало покачал головой.
— Ну, хоть вы не начинайте, пожалуйста, распространяться о моей великой силе. Некоторые… м-м-м… детали, — Клеон произнес последнее слово с холодным презрением, — мешают вашему назначению на пост.
— Понимаю, — ответил Гэри ровным, спокойным голосом, но сердце его подпрыгнуло и забилось сильнее.
— Не расстраивайтесь. Я в самом деле хочу, чтобы моим премьер-министром были именно вы.
— Да, сир.
— Но, несмотря на всеобщую убежденность в обратном, я все же не волен поступать, как мне заблагорассудится.
— Я понимаю, что есть множество других людей, которые гораздо лучше меня подходят для этой должности…
— Это они так считают.
— …Они лучше образованны, подготовлены…
— И понятия не имеют о психоистории.
— Димерцел слишком преувеличивал значение этой науки.
— Какая нелепость! Он сам посоветовал мне избрать премьер-министром вас, — заметил Император.
— Вы не хуже меня знаете, что он был утомлен, измучен непосильной ношей, и не лучшим образом…
— Его суждения многие десятилетия оставались безупречными, — Клеон посмотрел Селдону прямо в глаза. — Вы знаете, некоторые считают, что вы пытаетесь уклониться от назначения вас премьер-министром.
— Нет, сир, однако…
— Люди — и мужчины, и женщины, если уж на то пошло — и ради гораздо меньшего готовы были пойти на убийство.
— И бывали убиты сами, едва получив желаемое. Клеон рассмеялся.
— Метко подмечено. Некоторые премьер-министры и впрямь иногда забывались, считая себя незаменимыми, и начинали плести заговоры против своего Императора… Но давайте не будем сейчас обсуждать эти досадные исключения из общего правила.
Гэри припомнил, как Димерцел однажды сказал: «Следующие один за другим кризисы достигли той точки, когда следование Трем Законам роботехники просто парализует меня». Димерцел не мог найти выход из сложившейся ситуации, поскольку хороших решений просто не оставалось. Даже те решения, которые, на первый взгляд, казались более или менее приемлемыми, все равно повредили бы кому-нибудь, и очень сильно.
Именно поэтому Димерцел, существо с высочайшим интеллектом, скрывающийся от закона человекообразный робот, так неожиданно оставил политическую арену. Но что мог сделать Гэри?
— Я, конечно же, приму этот пост, если это необходимо, — спокойно сказал Гэри.
— Да, это необходимо. Но вы, наверное, хотели сказать: «если это возможно»? Большинство в Верховном Совете против вашей кандидатуры. Они настаивают на открытом обсуждении.
Гэри насторожился и нахмурил брови.
— Это значит, мне придется выступать перед ними?
— …и на голосовании.
— Я и не думал, что Совет может решиться на открытое вмешательство.
— А вы почитайте Кодекс Законов. У них действительно есть такое право. Обычно Совет не прибегает к нему, полагаясь на высшую мудрость Императора, — Клеон коротко и невесело усмехнулся. — Но не на этот раз.
— Если вам так будет проще, я могу не являться на обсуждение…
— Не говорите глупостей! Я желаю, чтобы вы выступили против них.
— Но я понятия не имею, как это делается…
— Я разузнаю, куда ветер дует, а вы посоветуете мне, как лучше ответить. Разумное разделение труда — что может быть проще?
— М-м-м…
Димерцел как-то сказал: «Если он будет уверен, что на его вопрос у тебя есть психоисторический ответ, он окажет тебе всяческую поддержку в твоих начинаниях, и, таким образом, ты станешь прекрасным премьер-министром». Сейчас, наедине с августейшей особой, то, о чем говорил Димерцел, почему-то не казалось Селдону очевидным и несомненным. Скорее уж наоборот.
