Истоми открыли один из удобных ходов в потаенные места их мира, и робот-автомобиль понес меня по извивающимся туннелям на захватывающей дух скорости. Эта поездка заняла больше времени, чем я предполагал, хотя раньше мне не приходило в голову раздумывать, далеко или близко друг к другу находились два лабиринта: первый, в котором разыгрывались недавние события, и второй, где я бывал раньше. Делать мне было абсолютно нечего. Я только ужасался скорости автомобиля — слишком уж это напоминало ночной кошмар.
Внезапно машина остановилась. Передо мной открылась дверь, пропуская меня в теплицу — мир гигантских цветов разнообразных оттенков и запахов. Это было поистине буйство цвета — пурпурного и золотого, а над всем царил огромный куст, чьи ветви сплетались между собою в немыслимом беспорядке, а из-за огромных цветков, напоминавших вьюнок, ты чувствовал себя словно на сказочной фабрике колоколов. Теперь, когда у меня по любому поводу возникали ассоциации с мифами, этот куст показался мне гордиевым узлом. Однако, чтобы разрубить его одним ударом, потребовалась рука куда мощнее моей.
— Полковник Лир! — крикнул я, помня о том, что нам все еще необходимо соблюдать военную субординацию. Я огляделся по сторонам — и вправо, и влево от меня простиралась серая стена с тонкой зеленой дорожкой у подножия — знать бы только, куда она вела.
Дверь, куда я вошел, бесшумно закрылась, не оставив в стене ни малейшего следа, зато открылась другая — метрах к десяти от меня, и появилась Сюзарма Лир. На ней, как всегда, была форма Военно-космических сил, и черная материя составляла разительный, но приятный контраст с ослепительной копной белокурых волос. Она была при оружии — с тем самым пистолетом, с которым прибыла мне на помощь, когда я вступил в мучительный контакт с богами Ас гарда.
Нетрудно было поверить, что твердый взгляд ее ярко-голубых глаз мог превращать людей в камень.
— Привет, Руссо, — сказала она сдержанно. — Спасибо, что ты так легок на подъем.
— По-моему, — сказал я, — некий злодей насовал нам и комнаты потайные микрофоны.
— Правильно, — отозвалась она.
— Опять Финн?
— Полагаю, что он в этом замешан. И Тульяр-994 стоит за этим — наверняка.
— Почему?
— Если ты хочешь спросить, почему они делают это, — наверное, потому, что они просто кучка расчетливых подонков. Мне это не нравится. Я не знаю, в какие игры играет Тульяр, но думаю, что следует все разузнать.
— Почему ты вызвала меня именно сюда?
— Я не знаю, куда еще они могли напихать свои подслушивающие устройства. С тех пор как тетраксы из лагеря пленных пришли сюда вместе с целой скаридской делегацией, весь уровень буквально кишит типами, которые не вызывают у меня ни симпатии, ни доверия. Единственный человек здесь — Финн, да и то он похож на флюгер — откуда подует, туда и повернется. Похоже, Руссо, что мы с тобой против всей Вселенной. А здесь — единственное место, где никого из тех не было.
Она не упомянула Мирлина в списке возможных врагов. Он также не значился в списке избранных, знающих про этот райский уголок. Как я понял, она все еще избегала упоминать о нем, хотя и не горела желанием уничтожить его еще раз.
— Что ж, мы собрались на военный совет? — попытался уточнить я.
— Если тебе угодно, — прозвучало в ответ. — Представить не могла, что ты останешься единственным, кому можно доверять, но так уж получилось. Вот прочти это.
Она вынула тонкий листок и передала его мне. Я быстро пробежал его глазами. Письмо было на английском и подписано Валдавией, дипломатом. На борту "Леопардовой Акулы" он отбыл представлять Солнечную систему в ООН в союзе с тетраксами. Документ предписывал полковнику Сюзарме Лир вернуться как можно скорее в Звездную цепь. Кроме того, там значился еще один приказ: она и ее подчиненные обязаны исполнять приказы Тульяра-994 и сотрудничать с тетраксами. Был там и намек на то, что Валдавия знал, как вероломно тетраксы использовали нас, распространяя вирус. Однако он, видимо, предполагал, что мы с Тульяром повздорили, и призывал нас не принимать близко к сердцу все произошедшее.
— Ишь ты, надеется он, — проворчал я. — Скариды талдычат нам который день, что из-за этого чертового гриппа невозможно никого перевозить до пятьдесят второго уровня вверх или вниз.
— Уж это они переправили вниз, — сухо заметила она. — А еще они спустили вниз нескольких ученых-тетраксов. В основном электронщиков, но там есть и пара биологов. Они прибыли ночью. Наш старый друг Нисрин-673 — среди них. Тетраксы используют нас как боевые орудия, но сейчас уже ясно, орудия могут выйти из повиновения. Они хотят, чтобы мы ушли.
— Не совсем так, — парировал я. — Они хотят, чтобы ты ушла. Заметь, не идет речи о том, чтобы я или Финн, что тоже важно, вернулись с тобой. У меня есть подозрение, что Тульяр вынашивает кое-какие планы относительно меня, и они мне вовсе не нравятся.
— Ты это о чем? — насторожилась она.
Про Медузу ей было вовсе не обязательно знать.
— Я тот, кто связывался с божествами, которые чуть не вышибли дух из Девятки, — напомнил я. — Тульяр никак не может понять, что происходит, а для высокочислового тетракса нет худшей вещи, чем непонимание. Более того, то, что он не понимает, не умаляет его страстного желания контролировать события. Я думаю, что он тоже здесь, как и командующие Скариды. Несмотря на его обходительные тетронские манеры, он в большой панике. Уверен — ничего хорошего я от него не дождусь. Не думал, что когда-нибудь скажу об этом, но, полковник, боюсь, мне будет тебя не хватать.
— Черта с два, — отрезала она. — Никуда я не уйду. Я удивился, зная, сколь серьезно относится она к службе в Военно-космических силах. Представить ее в роли мятежника было невозможно.
— У тебя что, есть выбор?
— Валдавия не понимает положения вещей, — заявила она. — Мой долг защищать интересы человеческой расы, и я лучше, чем он, понимаю, в чем состоят эти интересы. Мне придется заняться политикой, это мой долг.
— Какой политикой? — удивился я. И вспомнил — без энтузиазма — ее «политику» в поисках Мирлина во время первого прибытия на Асгард. Она упрямо гнула собственную линию, и ее стиль меня не мог обмануть: она демонстрировала чутье и хватку росомахи.
— Пока сказать трудно, — не растерялась она. — До тех пор пока у меня не будет других данных. Ты же знаешь больше, чем кто-либо из нас, Руссо. Никогда не думала, что ты окажешься единственным, кому можно доверять, но сейчас это именно так. Вот и скажи: что мы должны делать?
Я удивился меньше, чем мог бы, скажем, день назад. В конце концов мысль, что мы живем в новый расцвет века чудес, стала привычной. К сожалению, у меня не было заготовлено никакого ответа.
