— Если мои хрустальные булочки перестояли в духовке, — закричала она, — то я вас поленом!..
И она поспешила к маленькой, пышущей жаром печке. Потом вернулась — раскрасневшаяся, потная. Ярко-желтые глаза, смуглая кожа, худенькая и юркая, как насекомое… Резкий, металлический голос.
— Обождите здесь. Я пойду посмотрю, может быть, и позволю вам на минутку зайти к мистеру Ттт. Какое там у вас дело к нему?
Человек выругался так, словно она ударила его молотком по пальцу.
— Скажите ему, что мы прилетели с Земли, что это впервые!
— Что впервые? — Она подняла вверх смуглую руку. — Ладно, это неважно. Я сейчас.
Звуки ее шагов прошелестели по переходам каменного дома.
А снаружи было невероятно синее, жаркое марсианское небо — недвижное, будто глубокое теплое море. Над марсианской пустыней, словно над огромным кипящим котлом, струилось марево. На вершине пригорка неподалеку стоял, покосившись, небольшой космический корабль. От него к двери каменного дома протянулась цепочка крупных следов.
Сверху, со второго этажа, донеслись возбужденные голоса. Люди у двери поглядывали друг на друга, переминались с ноги на ногу, поправляли пояса. Наверху что-то прорычал мужской голос. Женский голос ответил. Через четверть часа земляне от нечего делать стали слоняться взад-вперед по кухне.
— Закурим? — сказал один из них.
Другой достал сигареты, они закурили. Они выдыхали неторопливые бледные струйки дыма. Разгладили складки курток, поправили воротнички. Голоса наверху продолжали гудеть и журчать. Командир глянул на свои часы.
— Двадцать пять минут, — заметил он. — Что у них там происходит?
Он подошел к окну и выглянул наружу.
— Жаркий денек, — сказал один из космонавтов.
— Да уж, — лениво протянул другой, разморенный полуденным зноем.
Гул голосов наверху сменился глухим бормотанием, потом и вовсе стих. Во всем доме — ни звука. Только собственное дыхание слышно.
Целый час прошел в безмолвии.
— Уж не случилось ли из-за нас какой беды? — произнес командир, подходя к двери гостиной и заглядывая туда.
Мисс Ттт стояла посреди комнаты, поливая цветы.
— А я все думаю, что я такое забыла… — сказала она, заметив капитана. Она вышла на кухню. — Извините. — Она протянула ему клочок бумаги. — Мистер Ттт слишком занят. — Она повернулась к своим кастрюлям. — Да и все равно вам нужен не он, а мистер Ааа. Пойдите с этой запиской на соседнюю усадьбу возле голубого канала, там мистер Ааа расскажет вам все, что вы хотите знать.
— Нам ничего не надо узнавать, — возразил командир, надув толстые губы.
— Мы и так уже знаем.
— Вы получили записку, что еще вам надо? — резко спросила она. Больше они ничего не могли от нее добиться.
— Ладно, — сказал командир. Ему все еще не хотелось уходить. Он стоял с таким видом, будто чего-то ждал. Точно ребенок, глядящий на голую рождественскую елку. — Ладно, — повторил он. — Пошли, ребята.
И все четверо вышли из дома в душное безмолвие летнего дня.
Полчаса спустя мистер Ааа, который восседал в своей библиотеке, прихлебывая электрическое пламя из металлической чаши, услышал голоса снаружи, на мощеной дорожке. Он высунулся из окна и уставился на четверку одетых в одинаковую форму людей, которые, щурясь, глядели на него.
— Вы мистер Ааа? — справились они.
— Я.
— Нас послал к вам мистер Ттт! — крикнул командир.
— Что за причина? — спросил мистер Ааа.
— Он был занят!
— Ну, знаете, это… — презрительно произнес мистер Ааа. — Уж не думает ли он, что мне больше нечего делать, как развлекать людей, которыми ему некогда заниматься?
— Сейчас это несущественно, сэр! — крикнул командир.
— Для меня — существенно. У меня накопилась куча книг, их нужно прочесть. Мистер Ттт совсем не считается с другими. Он не впервые ведет себя так бесцеремонно по отношению ко мне. И прошу не размахивать руками, сударь, дайте мне кончить. Вам следует быть повнимательнее. Я привык к тому, что люди слушают, когда я говорю. И потрудитесь выслушать меня с должным почтением, иначе я вообще не стану с вами разговаривать.
Четверо людей внизу растерянно топтались, разинув рты. У капитана на лбу вздулись жилы и даже блеснули слезы на глазах.
— Ну, так вот, — продолжал поучать мистер Ааа, — как, по-вашему, хорошо ли со стороны мистера Ттт вести себя так неучтиво?
Четверка недоуменно смотрела на него сквозь дымку знойного дня. Капитан не стерпел:
— Мы прилетели с Земли!
— По-моему, он ведет себя просто не по-джентельменски, — брюзжал мистер Ааа.
— Космический корабль. Мы прилетели на ракете. Вот она!
— И ведь он не в первый раз позволяет себе такое безобразие.
— Понимаете — с Земли!
— Он у меня дождется, я позвоню и отчитаю его, да-да.
— Мы четверо — я и вот эти трое — экипаж моего корабля.
— Вот возьму и позвоню сейчас же!
— Земля. Ракета. Люди. Полет. Космос.
— Позвоню и всыплю ему как следует! — крикнул мистер Ааа и пропал из окна, точно кукла в театре.
Было слышно, как по какому-то неведомому аппарату завязалась перебранка. Капитан и его команда стояли во дворе, тоскливо поглядывая на свою красавицу ракету — такую изящную, стройную и родную.
Мистер Ааа вынырнул в окошке, торжествуя:
— Я его на дуэль вызвал, клянусь честью! Слышите — дуэль!
— Мистер Ааа, — терпеливо начал капитан.
— Застрелю его насмерть, так и знайте!
— Мистер Ааа, прошу вас, выслушайте меня. Мы пролетели шестьдесят миллионов миль.
Мистер Ааа впервые обратил внимание на капитана.
— Постойте, как вы сказали — откуда вы?
Лицо капитана осветилось белозубой улыбкой. Он шепнул своим: — Наконец-то, теперь все в порядке! — И громко мистеру Ааа: — Шестьдесят миллионов миль — с планеты Земля!
Мистер Ааа зевнул.
— В это время года — от силы пятьдесят миллионов, не больше. — Он взял в руки какое-то угрожающего вида оружие. — Ну мне пора. Заберите свою дурацкую записку, хотя я не понимаю, какой вам от нее прок, и ступайте через вон тот бугор в городок, он называется Иопр, там изложите все мистеру Иии. Он именно тот человек, который вам нужен. А не мистер Ттт, этот кретин, — уж я позабочусь о том, чтобы его прикончить. И не я — это не по моей линии.
— Линии, линии! — передразнил его командир. — При чем тут линия, когда надо принять людей с Земли?
— Не говорите глупостей, это всем известно! — Мистер Ааа сбежал по лестнице. — Всего хорошего!
И он помчался по дорожке, точно взбесившийся кронциркуль.
