– Идейных вы, можно подумать, награждаете, – пробурчал Русик недовольно.
– Ага, я так и знал, – оживился инопланетянин. – Не тупой! Давай, давай, продолжай! За что боретесь?
Русик немного подумал и пробормотал:
– За свободу.
К сожалению, Русик прекрасно понимал, что за этой короткой фразой, по большому счету, ничего не стоит. Это просто два слова, не несущие ни малейшей смысловой нагрузки, да к тому же одно из них вообще короткий предлог, по определению лишенный содержания. Лозунг для баранов, не способных думать самостоятельно. Баранам только такие лозунги и нужны, от необходимости мысли они звереют и превращаются в хищников, напоминающих баранов только непроходимой тупостью, переросшей в запредельную свирепость.
– За свободу! – повторил инопланетянин и тут же уточнил: – От чего?
– От оккупантов.
– Ну, допустим, – согласился инопланетянин. – Допустим, что ваша борьба увенчалась успехом, нам надоело, мы на все плюнули и ушли с Земли. Что дальше?
– Будем жить сами.
– Как? Как раньше?
Русик немного поразмыслил и, скрепя сердце, согласился:
– Да. Иначе, думаю, не получится.
– То есть опять бардак, беспредел, бандитизм, неравенство, грязь, радиация, свалки, голод? Так?
Русик еще подумал и снова согласился:
– В конечном итоге, видимо, так.
– То есть ты желаешь себе, а заодно и миллионам законопослушных землян, вместо размеренной сытой и безопасной жизни голодное прозябание? Под знаком пресловутой свободы, которой, кстати, почти никто в конечном итоге не получит?
Русик насупился. Собственные размышления последних месяцев, будучи озвученными, не стали ни понятнее, ни милее.
– Я тут глянул на анимацию твоих настроений – ты ж умный парень, в принципе, все понимаешь и сам не веришь в то, что говоришь, в свободу эту вашу долбаную. Так ведь? Давай без дураков – не веришь ведь?
– А даже если и так?
– Пытаюсь понять – зачем тебе все это. Зачем риск быть пойманным и наказанным, если борьба ваша все равно ни к чему не ведет.
– Зачем… – пробормотал Русик. – Откуда я знаю – зачем?
Это было чистой правдой – однажды начав партизанить, он просто не смог остановиться, хотя это было бы наиболее разумным выходом. Особенно после того, как пришло понимание: к победе такая борьба привести заведомо не может.
– Я дерусь потому, что дерусь, – усмехнулся инопланетянин. – Это так по-человечески!
Русик угрюмо молчал.
– Ладно, с тобой, в принципе, все ясно. Наказывай тебя, не наказывай, все равно ведь в конечном итоге опять пойдешь магнитопланы взрывать. Сам вряд ли организуешься, но на твой век обязательно найдется очередной Жвал, таким подобные тебе органически необходимы. Стало быть, тебя разумнее будет…
Инопланетянин многозначительно умолк, хотя Русик, похолодев, уже приготовился услышать слово: «устранить».
– …использовать, – наконец-то завершил фразу инопланетянин. – По-умному.
Русик от облегчения чуть с табурета не свалился.
Не хотелось ему умирать. Даже за недостижимую свободу.
Инопланетянин, похоже, наблюдал за его реакцией. Во всяком случае, он чего-то ждал, возможно, каких-нибудь слов.
– По-умному – это как? – хмуро осведомился Русик. – В соглядатаи? Или в полицаи? Так я комплекцией не вышел в полицаи.
– А в соглядатаи? – переспросил инопланетянин с откровенным любопытством.
– Я ж засвечен, – пожал плечами Русик, не сомневаясь, что его поймут. – Кто мне теперь поверит? По крайней мере, в первое время. Да и не буду я стучать, противно это. Для виду, может, и соглашусь, но на деле…
«Боже, зачем я это говорю?» – подумал Русик, снова внутренне холодея.
– Не обязательно тебя использовать здесь же, – проворчал инопланетянин.
– У нас была связь с группами из других городов, – вздохнул Русик. – Информация о провалах считалась важной. Обо мне уже знают.
«Вот ты и запел, – внезапно сообразил Русик. – Вот и застучал. Сам. Без нажима. Надо же, как он меня ловко…»
– Мелко берешь, – заявил инопланетянин, снова берясь за свой брусок на столе. – Мелко, господин будущий оккупант!
Повозившись, инопланетянин снова обратился к Русику:
– Ну что? Двухмесячные курсы и должность в оккупационной администрации. Поначалу, конечно, несложная, но по ходу дела освоишься, задатки у тебя есть и неплохие. Такие дела, Хряпа.
– Все-таки в полицаи, – хмуро произнес Русик.
– Не в полицаи, – поправил инопланетянин. – Я же сказал: в оккупанты. Может, ко мне домой, может, еще куда, там разберемся. Думаешь, у меня дома не аналогичная хрень? Если бы не оккупационный режим – та же помойка и беспредел, только понаприлетевшие люди-оккупанты и спасают. Любое общество, Хряпа – это тупое и безмозглое стадо, которое без пастухов неизбежно сползает, с одной стороны, в терроризм, с другой – в толерастию, а что одно, что другое – социальная смерть. Нет, братец, только оккупация, только пастухи, другого пути нет, обитаемый космос давно освоил эту модель и менять никто ничего не намерен. Стадо и пастухи, вылавливающие из стада других потенциальных пастухов с шилом в жопе и нежеланием существовать в неге и сытости. Кажется, таких у вас называют пассионарии. Так-то, Хряпа. Смирись.
И громче:
– Конвой!
©
Ноябрь – декабрь 2013Москва, Соколиная ГораК полуночи Алик начал клевать носом, «Жигуленок» то и дело вилял к обочине. Шоссе стремительно рвалось под колеса – гладкое, как олимпийский каток, и почти прямое. Андрей вздрагивал на заднем сиденье и тихо ругался.
– Все, – тряхнул головой Алик, притормаживая. Машина облегченно фыркнула, прокатилась еще метров сорок, тихо шурша протекторами по шершавому асфальту, и затихла на кромке дороги.
– Засыпаю, – виновато сказал Алик. – Извини.
Андрей заворочался.
– Ладно, спим…
Он вел машину весь день. Алик же выдержал всего четыре часа. Правда, вчера Алик из-за руля не вылезал, а выспаться ночью не удалось ни тому, ни другому.
Шоссе в полуночный час оставалось совершенно пустынным. Встречные автомобили перестали попадаться сразу с наступлением сумерек; попутные – чуть позже, часам к десяти. Это было странно, шоссе ведь отличное, настоящий автобан, да и местность достаточно оживленная… Но – мало ли?
Алик откинул спинки передних сидений, Андрей поджал ноги. Малыш, устраиваясь, что-то тихонько насвистывал, и Андрей с улыбкой поглядывал на напарника.
Вокруг таилась зыбкая ночная тишина, а когда Алик погасил в кабине свет, в окна заглянули звезды.
– Есть хочешь? – лениво и сонно спросил Андрей. Алик только вяло отмахнулся, свернулся калачиком и почти сразу же уснул, уютно посапывая. Андрей вздохнул, вытянул ноги, чувствуя, как дремота обволакивает и его, и подумал, что маловато за сегодня проехали.
