— Всем понемногу. — Я сидела, он стоял и смотрел на меня снизу вверх. А хорошо получается.
— Теперь еще вопрос, — я взяла бумажный стаканчик и отпила кофе. Растворимый, но не самый паршивый. — На него ты вряд ли ответишь, но я для порядку задам. Зачем вам я?
— Извините, я сам не знаю, — тихо сказал он.
— Что с моим нуктой?
— Он сначала с ума сходил, на стенки прыгал, а потом успокоился и уснул, — не задумываясь, ответил мальчишка.
Надо же, как легко оказалось это узнать…
— Хотите принять душ? — предложил он.
— Я должна буду с кем-то встретиться? — хрипло спросила я.
Он помялся.
— Д-да.
— Сейчас доем и пойдем.
Звали его Лэри, и он преклонялся перед экстрим-операторами. Сестра его матери была одним из первых операторов, она погибла во время войны. Ей было двадцать один год. Ее орден лежал у них дома в шкафу, в коробочке, вместе с древними черно-белыми фотографиями. Лэри мечтал стать мастером, но для этого нужно было по крайней мере родиться на Земле или Земле-2, она же Терра-без-номера. На планете с питомником. А ему не повезло. Он пытался поступить в земной институт, чтобы потом уйти из него, но для этого нужно было родиться или гением, или сыном большого босса. Ему не повезло.
Он вел себя даже не вежливо — почтительно. И смотрел влюбленными глазами. Вот смех. Женщины, бывает, солдат любят, а мужчины, оказывается, экстрим-операторов. Интересно, знает ли здесь кто-нибудь еще о такой его склонности?
Я вымылась. Жаль, не было другой одежды. Сложись дело немного иначе, я бы сейчас у себя дома оттирала с кожи липкие слюни, шипя, что Аджи не нукта, а свинья…
Лэри вывел меня из подвала. В здании оказалось несколько этажей. Как они его построили, в оазисе рядом с землями ррит?! Пока мы шли по второму, кажется, этажу, с большими окнами, я поняла, что не ошиблась насчет столовой. Здесь очень много людей. Слишком много для любой обыкновенной цели. Чем они, язви их, занимаются?
Лэри привел меня в кабинет начальства. Большие окна на север, фронтирское солнце усмирено тонированными стеклами, добротная мебель — словно в офисе какой-нибудь фирмы в городе. Даже цветы в горшках стоят, правда, местные, а не земные. Из тех, что помельче и без запаха.
— Здравствуйте, — встав с кресла, сказал мне пожилой джентльмен располагающего вида. — Очень приятно повидать настоящего оператора.
Я решила сдержаться и не хамить ему. Безумно хотелось поинтересоваться, не для этого ли меня сюда приволокли.
— Генри Андерс, — представился он и неглубоко поклонился. Имя он произнес на фронтирский манер, Хейнрри, с по-русски жестким «р», и я подумала, что к слову «местер» нужно прибавлять именно его.
— Я бы снял шляпу перед дамой, — продолжал он тем временем, — но, увы, у меня ее, как видите, нет. Меня здесь называют Док.
— Джанарна Лорцинг.
— Вам нет необходимости поддерживать эту легенду, — обаятельно улыбнулся старик. — Рад видеть вас, Янина Хенце. Мне очень понравился ваш теледебют, жаль, что вас не пригласили в кино.
С моим лицом только в кино играть…
— Пожалуйста, садитесь.
Хорошие какие кресла… низкие, глубокие, в рывок из них не уйдешь, да и сразу видно, что у сидящего на уме. Инстинкт протестовал, но я заставила себя свободно разлечься в обтянутой мягкой кожей колыбельке.
— Хорошо, местер Хейнрри, — я медленно вдохнула и выдохнула. — Вам не нужно успокаивать мои нервы. Пожалуйста, перейдите к делу.
Он огорченно склонил голову.
— Прошу прощения, местра, я, кажется, ввел вас в заблуждение. В этом месте не я начальник, мое дело как раз и есть — разговоры, советы да проверка кое-каких гипотез. В будущем я еще побеседую с вами и предложу несколько тестов…
Я тихо изумилась. Бред. Какие охотники, какой кемайл, тут психбольница на природе… В непосредственной близости к территории недавнего врага человечества номер один. Новый вид терапии… и от чего они собрались меня лечить?
— А о деле с вами сейчас поговорит настоящий владелец этого кабинета, — добродушно продолжал Андерс.
Вторая дверь, замаскированная под одну из украшавших стены цветных панелей, отошла в сторону.
Я подняла взгляд и поняла, что сейчас должна откинуть голову, прикрыть ресницами ослепленные глаза и застонать от страсти.
Ибо передо мной возвышался Лучший Самец Человечества.
В нем было что-то около двух метров; встань я, то пришлась бы ему под мышку. Светлые волосы, не дурацкого золотого цвета, а сдержанно-русого, коротко остриженные, слегка вились на висках. Породистое лицо англосакса украшали чувственные губы и прозрачные злые глаза. По случаю фронтирской жары он был полуобнажен, и под золотистой кожей выпукло намечались мускулы, — мускулы бойца, а не накачанного манекенщика.
А вот на золотистой коже, поблескивающей капельками пота, темнело нечто куда более интересное. И благодаря этому нечто я мгновенно узнала вошедшего, хотя ни полиция, ни разведка не могли идентифицировать его кличку и сопоставить с ней досье и фотографию.
— Вы местер Экмен? — мило спросила я. — Это вы носите ожерелье из клыков ррит?
Он улыбнулся мне с высот своего совершенства.
— Правда.
Голос у него оказался низкий, бархатный, с вибрацией. Я пришла в восхищение.
— А правда, что вы выламывали клыки у живых ррит? — я даже постаралась состроить ему глазки, насколько это позволяло мое лицо. — Говорят, у них воин после такого унижения должен покончить с собой.
— Я отучил их от этой привычки. — Лучший Самец излучал обаяние и феромоны. — Теперь они всего лишь дают клятву когда-нибудь украсить себя моими костями. Боюсь, у меня не хватит костей, чтобы украсить всех поклявшихся.
Интересно, что местер Хейнрри сидел в хозяйском кресле, но встать даже не подумал. «Настоящий владелец кабинета» стоял возле собственного стола по правую руку от психического деда и выглядел не то элитным секьюрити, не то — из-за голого торса, декорированного клыками — реинкарнацией Конан-варвара.
Бред какой-то.
— Я рада знакомству с таким незаурядным человеком, — выдавила я, уставившись в пол. — Но вы…
— Вы хотите узнать, зачем нам понадобились?
Я молча подняла на него глаза.
— Мы некоторое время продержим вас здесь. Месяц, три, сколько потребуется. Док говорит, не больше трех. Ваш нукта не будет вас видеть. Думаю, вы лучше меня знаете, что случится.
Да. Я знаю.
Аджи действительно считает меня своей самкой. Почему-то кота, который считает своей самкой старую деву-хозяйку, никто не подозревает в стремлении произвести с ней потомство.
