Смотрю, мужики наши затылки чешут, переглядываются, думают, что дальше-то делать, но вручили-таки роботу хлеб-соль. Он усиками своими блестящими в каравай забрался, экраном, что у него вместо глаз, моргнул и выдает письменно и устно: «Хлебопродукт запеченный, из натуральной пшеницы, в составе натуральные дрожжи, молоко, яйца. Кондиция! Качество — высшее. Цена 0,6 кредов». Тут же из челнока лента транспортная выдвигается, гибкая такая, из резины, наверное, он на нее каравай кладет и сразу к ближайшему возу. Усищи свои еще дальше выдвинул, в помидор воткнулся и затараторил: «Томат натуральный, средней зрелости, кондиция на 73%, 54 креда за бункер». И пошел, и пошел, и пошел… За три часа облазил все наши возы с продуктами, забраковал половину арбузов и дынь «за водянистость», рожь объявил второсортной, свинину излишне жирной, мед у мистера Иглстона вообще не взял, объявив его «искусственным». Тут же рассчитался межгалкарточкой, упаковался в специальный отсек челнока где-то около шасси и улетел. Я, правда, успел заглянуть в пилотскую кабину, вдруг там милый нашему сердцу мистер Урайя привычно посапывает, но там никого не было…
Вот и представьте себе картину, вся деревня стоит перед бетонным прямоугольником, над которым мы горбатились всем миром, ночей не досыпая, а чуть ли не треть возов так и осталась неразгруженной. Тут же батя мой стоит с кислым видом и мнет в руках кредитную карточку всю в мерцающих звездочках. Нет, рассчитался этот Би-24 честно — по полной программе, но что делать с этой самой «некондицией»? Ему, видите ли, размер яичек наших не понравился. То слишком мелкие, то слишком крупные. Нам что, перед курами схему требуемого яйца с точными размерами и параметрами вывешивать или эталонный экземпляр выставлять?
Задницы наши мужики этой ночью, сами понимаете, мистеру Хоуку не показывали, а поутру все увидели, как повозка мистера Иглстона, грохоча и позвякивая на ухабах, направляется в сторону фактории мистера Хоука. Поговаривали, что весь мед у него там взяли. И за хорошую цену. Хотя, если честно говорить, мед у мистера Иглстона на самом деле искусственный, ведь, подлец, миски с сиропом к самым ульям выставляет.
Когда «Альфа-47-01» приземлилась на нашей площадке, я думал, папаша умом тронется. Он бегал вокруг челнока, выкидывая на ходу немыслимые коленца, и орал: «Славься, славься, фермер Грыма!» Потом он начал нехорошо ругаться на соседей, тоже собравшихся посмотреть на приземление первого частного космочелнока на нашей планете:
— Что вылупились, штрейкбрехеры?!! Идите к своему Хоуку, этому кровопивцу, отдавайте ему непосильным трудом выращенное за гроши!
Соседи наши, позорно спустившие перед мистером Хоуком флаги в войне за экономическую независимость, признав его абсолютную монополию на торговлю выращенными нами продуктами, виновато потупились. Никто, никто не поддержал батю с дедой, когда они предложили скинуться и купить свой челнок в складчину. И батя решился на невиданное: заложил ферму и все наше хозяйство банку «Урания» и на ссуду купил на пару с дедой личный космочелнок. Думаете, легко это ему далось? Вон, мамаша всю ночь проплакала, все завывала, что по миру пойдем и помрем под забором. Но это еще видно будет, под каким нам забором помирать, а пока вот он, челнок космический, пусть маленький, пусть потрепанный, но наш, семейный!
Через минуту после посадки в днище челнока, прямо у самого шасси, открылся небольшой люк, и оттуда выкатился киборг, очень похожий на того самого Би-24-Z, компании «Урания», но явно постарше, со следами сварки на потускневшем корпусе. И номер у него такой же, как у челнока «Альфа-47-01», довольно древняя серия. Ну и пусть! Зато это наш собственный киборг, и ни у кого в деревне такого больше нет, и не будет! Потому что, как говорит батя, все соседи наши оказались «жлобами, не желающими смотреть в будущее», а деда назвал их просто «никчемными бездельниками». Не уверен, знал ли батя, как управлять этим челноком, но всю неделю он ночами не спал и прилежно зубрил брошюру «Юный навигатор», позаимствованную мною из школьного кружка «Грымский астронавт». И смотрел он на новое приобретение с нескрываемой гордостью, хотя и невооруженным глазом было видно, что челнок отнюдь не новый. Даже, скорее всего, аварийный — весь левый борт его был покрыт кривыми швами атомосварки.
Признаться, меня тоже распирало от важности. Приятели смотрели на меня с нескрываемой завистью, а я спустил Шарика с поводка, по-хозяйски подошел к челноку и похлопал его рукой по блестящему керамометаллическому боку. Я бы и в кабину залез, если бы трап был. Тут раздался скрип, это деда прибыл на своей арбе. По всему было видно, что его тоже распирало. Он соскочил на землю, деловито, ни на кого не глядя, похлопал челнок по борту, привязал волов к выдвинувшейся ленте погрузчика и сурово приказал киборгу:
— Ну, что стоишь, глазами хлопаешь, давай командуй, куда разгружать.
Киборг нам достался работящий, да и мы сами всю ночь глаз не сомкнули. Пришлось даже сестренок вызывать с их мужьями из Санта-Моники. Не люблю я, если откровенно, моих сестренок, дур этих визгливых, да и мужей их, придурков неконкретных, но, честно говоря, без них бы мы не справились. Это только говорить просто: фрукты упаковать, а ты поди попробуй каждую грушку, каждое яблочко в отдельную бумажку вощеную завернуть, гроздья виноградные в специальные коробочки уложить так, чтобы ягодка к ягодке, чтобы глаз радовался. Вроде, не особо трудная работа, а руки у меня просто дрожали… А утром; когда начали мясо грузить, батя и надорвался. Нагнулся, чтобы клетку с Геркулесом, боровом этим пятнистым, к тележке прицепить, тут-то ему в спину и вступило. Так и замер в виде вопросительного знака. Я, конечно, хохотнул, уж больно батя забавно смотрелся с откляченной задницей, а деда как даст мне затрещину прямо по шее. Больно и обидно.
Короче, уложили мы стонущего батю на телегу, рогожкой его прикрыли, и к дохтуру мамаша его повезла, а сами челнок догрузили. Даже для варений, сестренками наваренных, место нашлось. Так вот, как только этот киборг «Альфы-47-01» забрался в челнок и объявил о готовности к отлету, слышу, зовет меня деда. Потрепал по затылку, в глаза так серьезно глянул и говорит:
— Взрослый ты уже у нас, внучек…
Что-то мне такое вступление не понравилось. У деды с батей всегда так: как на ферме вкалывать во время каникул, когда другие пацаны купаться идут или на рыбалку, — так ты взрослый, а как на роллере покататься или в воскресенье в клуб на вечерний сеанс синематографа — так мал еще.
Так вот деда мне и говорит, что вместо бати заболевшего я с челноком лететь должен. И что бояться нечего, челнок полетит на автопилоте, торговать тоже робот будет по батиным рекомендациям, а мне лишь надо будет за этим киборгом проследить, потому как нынче и живому человеку довериться боязно, а тут железяка электронная.
