Брат с явным недоумением посмотрел на него.
— Марсиане?
— Да. Почему тебя это удивляет?
— Понимаешь, Скотт, мне до сих пор не встретился ни один марсианин.
Теперь уже Скотт недоуменно уставился на брата.
— Хьюг, не надо меня разыгрывать.
— Знаешь, мне здесь уже давно не до розыгрышей.
— Постой, ты утверждаешь, что так и не узнал, где находятся марсиане и как они выглядят?
Хьюг кивнул.
— Да. Говорю тебе без всяких шуток. Я ухлопал немало времени, пытаясь разыскать марсиан. Придумывал разные хитроумные способы, как вступить в контакт с теми, кто посылал нам радиосообщения и корабли с семенами. Никаких результатов. В конце концов я оставил эту затею.
— А что ты скажешь про этих… букашек? Или правильнее называть их жуками?
Хьюг усмехнулся и покачал головой.
— Называй их как хочешь. Поначалу я решил, что они и есть марсиане. Мне удалось поймать пару штук. Притащил их на корабль, рассмотрел как следует. Это машины. Я далеко не все понял в их устройстве, но узнал, что они работают на крошечных атомных батарейках.
Глядя в ошеломленные глаза брата, Хьюг продолжал:
— Я тут чуть не свихнулся. Представляешь: над головой летают эти жуки, вокруг — сплошные марсианские лилии, среди них высится стальной домина — и больше ничего. Я часами ходил вокруг него, пытаясь проникнуть внутрь. Глухо. Ни окон, ни дверей. Только маленькие отверстия, через которые влетают и вылетают жуки.
Я ничего не понимал. Здесь земная логика вообще не годится. Все, что я видел, с точки зрения человеческого разума казалось полной бессмыслицей. Точнее, почти все. С другой стороны здания есть пусковая площадка. Оттуда отправляются корабли на Землю. Я наблюдал это собственными глазами.
— С чего же ты тогда застрял на Марсе? — спросил Скотт, — Почему не вернулся? И что с твоим кораблем?
— Мы лишились горючего.
Скотт понимающе кивнул.
— Чудо, что метеорит не разнес вам весь корабль.
— Не угадал. Не было никакого метеорита. Просто Гарри открыл заглушки и вылил все топливо в марсианский песок.
— Да он что, спятил?! — удивленно воскликнул Скотт.
— Бесповоротно, — ответил Хьюг. — Космическое помешательство. Это началось еще на корабле. Мне было жалко парня. Я, как мог, пытался вразумить его. Где там! Космос его доконал. Гарри превратился в испуганное животное. Он боялся всего, особенно теней. Последнее время он и вел себя как затравленный зверек. Я даже обрадовался, когда он умер.
— Насколько мне известно, космическое помешательство обостряет желание вернуться на Землю, — не переставал удивляться Скотт.
— Я уверен: марсиане превратили Гарри в свое послушное орудие, — пояснил Хьюг, — Кем бы они ни были, их уровень развития превосходит наш. Им ничего не стоило установить контроль над поврежденным человеческим разумом. Управлять психически здоровым человеком им, скорее всего, не по силам, а землянин с расстроенной нервной системой оказался для них легкой добычей. Они смогли внушить ему нужные мысли и подчинить своей воле — заставить сделать то, что им требовалось. Я уверен, Скотт: сам Гарри никогда бы на такое не пошел. Это все марсиане.
Хьюг прислонился к помятому корпусу своего корабля и посмотрел на массивное стальное здание.
— Когда я подбежал, Гарри уже опорожнил последний бак. Я был вне себя и отделал парня так, что и сейчас стыдно вспомнить.
— А от чего он умер? — спросил Скотт.
— Через несколько дней после моей трепки он вдруг выскочил наружу без скафандра. Я бросился следом. Пока ловил его, пока тащил обратно, прошло не меньше получаса. Гарри схватил пневмонию. Здесь нужно быть осторожным. Марсианская атмосфера губительна для человеческих легких.
— Но воздух вполне пригоден для дыхания, только разряжен, — возразил Скотт. — Я проверял по приборам.
— Да, вполне пригоден. Несколько часов ты им сможешь дышать. Но это будут твои последние часы.
— Ну, теперь-то все твои испытания позади, — с улыбкой сказал брату Скотт. — Мы развернем мой корабль под нужным углом и полетим на Землю. Если мы смогли добраться сюда, сможем и вернуться назад. Ты будешь первым человеком, ступившим на Марс.
Хьюг тоже улыбнулся
— А ведь это не пустяк. Правда, Скотт? Только вот, если задуматься, много ли я сделал? Долетел до Марса, опустился на его поверхность. И все. Я так и не встретился с марсианами, хотя уверен, что они где-то рядом. Даже если их разум существенно отличается от земного, мы все же нашли бы общий язык. Обязательно. Знаешь, мне до сих пор не дает покоя мысль: почему марсиане не захотели пойти со мной на контакт?
— Давай поговорим об этом чуть позже, — предложил Скотт, — Сначала я намерен напоить тебя кофе. Уверен, ты уже несколько недель не брал его в рот.
— Недель? Ошибаешься, братец. В последний раз я пил кофе десять месяцев назад.
— Тем более. Разыщем Джимми и вернемся на наш корабль. Малыш наверняка где-то поблизости. Рад, что снова увидел свои любимые лилии. Парень он тихий, но лучше не оставлять его без присмотра.
Дрему красной пустыни нарушил оглушительный хлопок, который немедленно повторило марсианское эхо. В небо над стальным зданием взвился столб ярко-красного пламени, после чего сразу же хлынул дождь из металлических осколков. Их падение сопровождалось изобилием звуков: от низких, едва воспринимаемых ухом, до душераздирающего визга.
Похолодев от ужаса, Скотт завернул за угол здания. Он уже знал, что его там ожидает, и очень боялся увидеть эту жуткую картину.
На месте их корабля чернела глубокая воронка. А сам корабль мириадами осколков разлетелся на многие мили вокруг. Из воронки поднимались клубы дыма.
Скотт сразу понял, что произошло: жидкий кислород соединился с бензином. В камере сгорания корабля эта смесь работала во благо, но в любом другом месте представляла смертельную опасность. Достаточно легкого сотрясения, брошенного камешка, даже дуновения ветерка — и взрыва не избежать.
На полпути между воронкой и местом, где он стоял, Скотт заметил фигуру в почерневшем, рваном скафандре. Опустив голову, человек брел на негнущихся ногах сам не зная куда. По его лицу текла кровь.
— Джимми! — закричал Скотт.
Он бросился к раненому, но не успел подхватить, и Джимми рухнул на песок.
Скотт опустился на колени и приподнял голову Джимми.
Полуживые глаза широко раскрылись. Губы зашевелились. Каждое слово давалось Джимми с большим трудом.
— Прости меня… Скотт. Я не знаю… почему…
Глаза закрылись, затем снова открылись, и окровавленные губы прошептали:
