— Слишком длинная цепочка случайностей и несчастий для простого совпадения, — хмуро закончил Соколов. — На это обстоятельство и обратил моё внимание совет экспертов.
— Если это не случайность, — задумчиво проговорил Лорка, — то это тщательно продуманная цепочка преступлений, завершившаяся убийством. А я не верю, что на Земле есть хоть один человек, способный на убийство. Мы слишком горды и самолюбивы для этого.
— А может быть, убийства и не хотели? Может быть, оно получилось нечаянно? Ведь гибель Тима — первая смерть в этой цепочке несчастий.
— Но для преступления должна быть побудительная причина. А я её не вижу! В чем она?
Соколов достал платок, вытер розовые щеки и блестящий выпуклый лоб.
— Вот этого я не знаю. — Он иронично сощурил свои маленькие глазки. — Хотя есть у меня одна сумасшедшая идейка.
На круглом румяном лице Соколова отобразилось сложное чувство, похожее сразу и на гордость, и на смущение.
— Мне удалось получить время для консультации с ГКЗ — главным компьютером Земли. Экспертам неохотно дают эту исполинскую машину. Ответ ГКЗ был тривиальным, но довольно любопытным: случайность цепочки несчастий с командирами экспедиций маловероятна, но не исключена, если же это не случайность, то вполне определённо действует не единичный человек, а некая тайная организация, противопоставляющая свои интересы интересам всего человечества.
— Тайная оппозиционная организация? — Зеленые кошачьи глаза Лорки смотрели насмешливо. — В наше время? Откуда бы ей взяться? Пожалуйста, говорите любую правду.
Соколов засмеялся.
— Правду, всю правду и только правду, — вполголоса проговорил он.
— Что? — не понял Лорка.
— Была такая юридическая формула. А ведь неплохо? Никаких лазеек для двусмысленности! У наших предков неплохо варили мозги.
— Только не всегда в нужном направлении.
— Это верно. — Соколов вздохнул. — В наше время тайных организаций быть не может. Но это не вся правда. Таких организаций не существует среди взрослых людей.
— Понятно, — сказал Лорка, осмысливая услышанное. — Я знаю, дети любят играть в тайны и загадки. Но как понять оппозицию и преступления?
Соколов сидел очень довольный, хитро поглядывая на собеседника.
— Понимаю, понимаю. Дети — цветы жизни, дети — наша радость, дети — наше счастье, дети — наше будущее. Наше умиление естественно и понятно. Но, — Соколов многозначительно поднял палец, — розовые очки отцовства и материнства мешают нам видеть всю правду. Да, дети добрее, наивнее, милее нас, взрослых. Но в то же самое время они более злы, жестоки, нетерпимы и прямолинейны.
— Вы не увлекаетесь?
— Я слишком сдержан. Дети — более животные и менее люди, чем мы с вами. Они ещё не прошли сурового социального тренинга. Что поделаешь, человек родится животным, беспомощным примитивным зверьком, из которого мы с превеликим трудом выращиваем хомо сапиенса нашего времени.
Лорка смотрел теперь на эксперта с любопытством.
— Это, пожалуй, верно, хотя и утрировано. Однако, — в голосе Федора появились настойчивые нотки, — при чем здесь экспедиция на Кику?
— Я, собственно, имел в виду не маленьких детей, а подростков — полуюношей и почти девушек. Подростков в тот золотой и страшный период, когда они прощаются с детством и начинают особенно остро чувствовать оковы социальной морали. От детей они уже отошли, а к взрослым ещё не пришли. Своеобразная подростковая автономная республика со своими законами, тайнами, проблемами и специфической моралью. Тут и безграничное благородство, и озорство, и довольно мерзкие пакости. Не столько со зла, сколько от избытка энергии и в пику взрослым — нате, мол, мы тоже не лыком шиты!
Лорка смотрел на Соколова по-прежнему одобрительно, но в его зелёных глазах теперь появилась ироничность.
— И вот тайная подростковая организация задалась целью извести ведущих космонавтов-гиперсветовиков?
— Тут тонкости, Федор, тонкости. — Голубые глазки Соколова смотрели хитренько. — У подростков всегда бывают кумиры — взрослые, в которых они влюблены, на которых молятся, которым подражают. И если дружному коллективу подростков покажется, что с их кумиром поступают несправедливо, а тем более его обижают, они могут натворить черт знает каких глупостей.
— В том числе и такие, которые ГКЗ может оценить как оппозицию всему человечеству?
— Вот именно! — Соколов или не замечал, или не желал замечать иронию Лорки. — Мы не должны закрывать глаза ни на скрытое потенциальное могущество современной обиходной техники, ни на природный, ещё не замутнённый специальным образованием подростковый интеллект. Не забывайте, в этой среде незримо растворены будущие гении. — Соколов вздохнул — весело и недоуменно. — Знали бы вы, Федор, с какими только чудесами этой подростковой среды мне приходилось встречаться! Подводный манипулятор тайно и успешно переделывается в вездеход, в котором предусмотрено все, кроме надёжности. Разумеется, в ходе испытаний эта самодеятельная машина выходит из строя. А один юнец с прямо-таки чудовищными гипнотическими способностями после удачных экспериментов по отсроченным внушениям в своей среде расширил поле деятельности и принялся за воспитателей и педагогов. Без всякой корысти! Просто для проверки своих возможностей и для тренировки. Но вы бы послушали, сколько трагикомических происшествий случилось в школе, пока удалось узнать, в чем дело!
— Я понимаю, — серьёзно и мягко вклинился в монолог эксперта Лорка, — ваша «идейка» насчёт подростковой автономии интересна. Но как все это связано с экспедицией на Кику?
Секунду Соколов смотрел на Лорку, потом достал из кармана большой платок, вытер слегка увлажнившееся лицо и уже спокойно сказал:
— Очень просто. Есть такая школа-пансионат для детей космонавтов-гиперсветовиков.
— Знаю.
— Ещё бы не знать! Все вы там бываете на официальных и неофициальных встречах, ведёте кружки, факультативы, специальные занятия. Общение с этими ребятами у вас совершенно свободное. Частыми гостями были в этой школе и все пострадавшие кандидаты кикианской экспедиции. Я проверял. А у них, видите, какое совпадение, детей в этой школе нет: у некоторых дети выросли и закончили школу, у других вообще нет детей, у третьих дети живут с дедушками и бабушками. В общем, своих детей у кандидатов там не было, а с массой других они обращались свободно и в самой непринуждённой обстановке. Улавливаете ситуацию?
Лорка улавливал.
— Есть у подростков этой школы и свой кумир, он шефствует у них над спортом. Умница, красавец, талантлив и честолюбив — некий Виктор Хельг. Может, знаете?
