Грегор. Все, что мне принадлежит, — ваше.
Эмилия. Слушай, Бертик, ты знаешь греческий?
Грегор. Нет.
Эмилия. Ну вот. Значит, это тебе не нужно. Дай мне греческую рукопись.
Грегор. Какую?
Эмилия. Ту, что Ферди… твой прадед получил от Пени Пруса. Это всего лишь сувенир. Дашь?
Грегор. У меня нет никакой рукописи.
Эмилия. Вздор, она должна быть у тебя. Ведь Пени обещал, что отдаст ее сыну. Ради бога, Альберт, скажи, что она у тебя.
Грегор. Нет.
Эмилия. (быстро встает). Что-о? Не лги! Она у тебя, да?
Грегор. (встает). Нет.
Эмилия. Глупый. Она мне нужна. Я должна ее получить, понимаешь? Найди ее!
Грегор. Где же она?
Эмилия. Откуда я знаю. Ищи. Принеси. Ведь я ради этого приехала сюда. Бертик!
Грегор. Да.
Эмилия. Где она? Ради бога, подумай, вспомни.
Грегор. Может быть, у Пруса?
Эмилия. Возьми у него. Помоги мне… помоги!
Звонит телефон.
Грегор. Одну минуту. (Идет к телефону.) Эмилия. (падает в кресло). Ради бога, найди ее! Ради бога!
Грегор. (в трубку). Алло. Контора адвоката Коленатого… Его нет… Передать что-нибудь? Это Грегор… Да, тот самый. Да. Да… Хорошо. Благодарю вас. (Вешает трубку.) Кончено!
Эмилия. Что?
Грегор. Процесс Грегора — Пруса. Верховный суд только что вынес решение. Пока о нем сообщают неофициально.
Эмилия. Ну?
Грегор. Я проиграл…
Пауза.
Эмилия. Неужели твой дурак адвокат не мог хоть немного оттянуть дело?
Грегор молча пожимает плечами.
Но ты ещё можешь обжаловать? Да?
Грегор. Не знаю. Думаю, что нет.
Эмилия. Как глупо. (Пауза.) Послушай, Бертик, я заплачу твои долги, слышишь?
Грегор. Что вам до меня! Я не хочу, не надо.
Эмилия. Молчи! Заплачу, и все тут! А ты поможешь мне найти ту рукопись.
Грегор. Эмилия…
Эмилия. Вызови мне машину.
Поспешно входит Колeнатый, за ним Прус.
Коленатый. Нашли! Нашли конверт! (Становится на колени перед Эмилией.) Тысячи извинений, сударыня. Я — глупая старая скотина, а вы — провидица.
Прус. (подавая руку Грегору). Поздравляю с великолепным завещанием.
Грегор. Не с чем… Суд только что вынес решение в вашу пользу.
Прус. Но ведь вы обжалуете?
Грегор. Как?
Коленатый. (вставая). Ну конечно, друг мои. Теперь мы можем требовать пересмотра.
Эмилия. Нашли, что нужно?
Коленатый. А как же. Завещание, письма и ещё кое-что…
Прус. Пожалуйста, представьте меня…
Коленатый. Ах, виноват. Мадемуазель Марти, это наш заклятый враг — господин Прус.
Эмилия. Очень приятно. А где письма?
Коленатый. Какие?
Эмилия. От Эллен.
Прус. У меня. Господин Грегор может о них не беспокоиться.
Эмилия. Вы отдадите письма ему?
Прус. Если он получит наследство, конечно. Как память о… мадемуазель прабабушке.
Эмилия. Слушай, Бертик…
Прус. Ага, вы хорошо знаете друг друга. Я так и думал.
Грегор. Простите, я познакомился с мадемуазель Марти только…
Эмилия. Молчи. Бертик, ты мне вернешь эти письма. Слышишь!
Прус. Вернешь? Разве они ваши?
Эмилия. О нет. Но Бертик отдаст их мне.
Прус. Я вам бесконечно признателен, мадемуазель. Наконец-то узнаешь обо всем, что есть у тебя в доме. Я охотно преподнес бы вам за это большой букет.
Эмилия. Вы не очень щедры. Бертик предлагал мне больше.
Прус. Целый воз цветов, да?
Эмилия. Нет, деньги. Бог весть сколько миллионов.
Прус. И вы приняли?
Эмилия. Боже упаси.
Прус. Правильно поступили. Не надо делить шкуру неубитого медведя.
Эмилия. А чего ещё не хватает, чтобы Грегор получил наследство?
Прус. Да, в общем, пустяка. Например, доказательства, что Фердинанд Грегор действительно тот самый Фердинанд, сын Пруса. Юристы — они, знаете, народ придирчивый.
Эмилия. Нужно письменное доказательство?
Прус. Хотя бы.
Эмилия. Ладно. Завтра утром я вам пришлю такой документ, доктор.
Коленатый. Как, вы возите его с собой? О, господи!
Эмилия. (резко). Очень странно, не правда ли?
Коленатый. Я уже ничему не удивляюсь. Грегор, позвоните куда-нибудь: например, по номеру двадцать семь шестьдесят один.
Грегор. Адвокату Абелесу? Зачем?
Коленатый. Потому что, друг мой, мне кажется, что… что… Ну, увидим.
Прус. Мадемуазель Марти, отдайте предпочтение моему букету.
Эмилия. Почему?
Прус. Получить его — гораздо больше шансов.
Занавес
Сцена большого театра. Пусто. Беспорядок после вчерашнего спектакля. Бутафория, свернутые декорации, осветительные приборы, пустая и голая закулисная сторона театра. На авансцене бутафорский трон на подмостках.
Уборщица. О, господи, вот так успех! Вы видели букеты?
Машинист сцены. Нет, не видал.
Уборщица. Ни разу в жизни не видывала такого успеха. Сплошной рев стоял. Я думала, весь театр разнесут. Эта самая Марти выходила кланяться раз пятьдесят, не меньше, а они все никак не уймутся. Просто очумели.
Машинист сцены. Послушайте, вот у кого, наверно, деньжищ-то!
Уборщица. И-и, милый! Еще бы! Одни букеты сколько стоят! Гляньте: их там ещё целая куча осталась. Даже не увезла все.
Машинист сцены. Я сам на минутку вышел сюда за кулисы — послушать. Просто в душе все переворачивается, когда она поет.
Уборщица. Сказать по правде, я даже всплакнула. Слушаю, а у самой слезы так и текут по щекам.
Входит Прус.
Вам кого, сударь?
Прус. Мадемуазель Марти здесь? В отеле мне сказали, что она поехала в театр.
Уборщица. Она сейчас у господина директора, но потом зайдет сюда. Взять кой-чего из гардероба.
Прус. Хорошо, я подожду. (Отходит в сторону.) Уборщица. Это уж пятый. Так и гоняются за ней.
Машинист сцены. Вот не могу себе представить: неужели у такой женщины есть любовник?
Уборщица. А как же? Это уж — будьте покойны.
Машинист сцены. Чёрт побери!
Уборщица. Что такое? Чего это вы?
Машинист сцены. Никак в толк не возьму. (Уходит.) Уборщица. Да, это не для таких, как ты. (Уходит в другую сторону.) Входит Кристина.
Кристина. Янек, иди сюда! Здесь никого нет, Янек!
Янек Прус (входит вслед за ней). А не выгонят меня отсюда?
Кристина. Сегодня нет репетиции. Ах, боже мой, Янек, я так несчастна.
Янек. Почему? (Хочет поцеловать ее.) Кристина. Нет, Янек. Не целоваться! С этим покончено. У меня… теперь не то на уме. Я не должна о тебе думать.
Янек. Что ты, Криста!
Кристина. Будь благоразумен, Янек. Раз я хочу чего-то добиться… так я должна стать совсем другой. Серьезно. Янек, если человек только об одном думает, только об одном и ни о чем больше, у него ведь должно получиться, а?
