Процесс не прекращался ни на минуту. Здесь, в погруженном во мрак сердце астероида, не было ни дня, ни ночи. В генах этих существ не осталось и памяти о суточном режиме. Поток продукции был непрерывным и постоянным. Все это напоминало работу автоматической шахты.
— Вот почему я прилетел сюда, — прошептал оробевший Африаль. — Вы только посмотрите на это, доктор. Механисты создали компьютерные шахты, опередившие нашу технику на поколение. Но здесь, во чреве безымянного мира, мы видим генетически управляемую технологию. Эта биологическая машина питает сама себя, сама себя ремонтирует, управляет собой. Эффективно, бездумно, непрерывно. Это совершеннейший органический инструмент. Фракция, которая смогла бы организовать применение этих не знающих усталости работников, стала бы индустриальным титаном. А наши знания в области биохимии не знают равных. Именно нам, Трансформам, и предстоит это сделать.
— И как вы предполагаете это сделать? — с явным скепсисом спросила Мирни. — Ведь пришлось бы переправить оплодотворенную Королеву в Солнечную Систему. Едва ли нам это удастся, даже если разрешат Вкладчики, а они будут против.
— Мне не нужна вся колония, — терпеливо объяснил Ариаль. — Мне необходима лишь генетическая информация одного яйца. Дома, в Кольцах, наши лаборатории смогли бы клонировать бесчисленное количество симбиотов-рабочих.
— Но они бесполезны в отрыве от всей колонии, которая управляет ими. Чтобы привести в действие их модели поведения, необходимы феромоны.
— Именно, — сказал Африаль. — И как раз эти феромоны есть в концентрированном виде. Теперь я должен испытать их. Я должен доказать, что с их помощью могу заставить рабочих делать то, что нужно мне. Как только это будет сделано, я по приказу Совета контрабандой провезу генетический образец яйца в Кольца. Вкладчики, конечно, отнесутся к затее с неодобрением, поскольку здесь замешаны некоторые моральные проблемы, а их генетика рудиментарна. Но мы завоюем их расположение, как только получим первую прибыль. И, что лучше всего, мы переплюнем Механистов в их собственной области.
— Вы привезли сюда феромоны? — спросила Мирни. — Разве Вкладчики ничего не заподозрили, обнаружив их?
— На этот раз ошибку совершили вы, — спокойно сказал Африаль. — Вы внушили себе, что Вкладчики не совершают промашек. И ошиблись. Раса, лишенная любопытства, никогда не станет исследовать любую вероятную возможность, как это делаем мы, Трансформы.
Африаль подтянул правую брючину и вытянул ногу.
— Взгляните вот на эту варикозную вену на голени. Такие расстройства циркуляции крови весьма распространены среди тех, кто проводит много времени в невесомости. Но эта вена, тем не менее, была заблокирована искусственно. Ее стенки были подвергнуты биохимической обработке, чтобы прекратить осмотическую диффузию. Внутри сосуда находятся десять отдельных колоний генетически измененных бактерий, каждая колония производит определенный феромон.
Он улыбнулся.
— Вкладчики очень тщательно обыскивали меня, они даже применили рентген. Они, естественно, настаивали на том, что должны знать все о моем багаже. Но на рентген-экране вена выглядит нормально, а бактерии не могут покинуть своих ячеек внутри сосуда. Обнаружить их присутствие невозможно. С собой я взял небольшую аптечку. В набор входит шприц. С его помощью мы можем извлекать феромоны и испытывать их. Когда испытания будут закончены — уверен, успешно, — мы освободим ячейки вены. Контакт с воздухом убьет бактерии. Вену мы снова наполним, только уже желтком развивающегося эмбриона. Даже если клетки не выдержат обратной дороги и умрут, то они не смогут разложиться. К ним не будет доступа бактерий гниения. Дома, в Кольцах, мы сможем активизировать или, наоборот, подавить отдельные гены, чтобы произвести на свет различные касты работников, как это и происходит в природе. У нас будут миллионы рабочих симбиотов, возможно, даже воины и органические ракетные корабли. Если все это удастся, то, как вам кажется, вспомнят меня, мою маленькую жизнь, самоуверенность и служение бессмысленному делу?
Она смотрела на него, и даже выпуклые инфракрасные очки не могли скрыть выражение испуга на ее лице.
— Значит, вы и в самом деле решили совершить это?
— Я пожертвовал на этот проект свое время и энергию, доктор. Мне нужны результаты.
— Но ведь это похищение… Вы собираетесь вывести расу рабов!
Африаль презрительно пожал плечами.
— Не жонглируйте словами, доктор. Я не причиню этой колонии вреда. Возможно, испытания феромонов оторвут некоторых рабочих особей от непосредственных обязанностей, но эта жалкая потеря времени не будет даже замечена. Признаюсь, что погибнет одно яйцо, но это не большее преступление, чем обыкновенный аборт. Неужели кражу нескольких клеток генетического материала нужно называть «похищением»? Думаю, что нет. Что касается обвинения насчет «расы рабов», то я отбрасываю его сразу. Эти существа — генетические роботы. Они рабы не более, чем лазерные сверла или бульдозеры. В худшем случае, домашние животные.
Мирни подумала над сказанным. Ей не понадобилось много времени.
— Это верно. Они не станут с тоской смотреть на звезды, печалясь о свободе. У них нет даже мозга.
— Вот именно, доктор.
— Они только работают. И для них совершенно все равно, работают ли они для вас или для Роя.
— Я вижу, вы почувствовали всю красоту идеи.
— И если проект сработает, — сказала Мирни. — Если он сработает… наша фракция получит астрономические доходы.
Африаль совершенно искренне улыбнулся, не осознавая сарказма, который отобразился на его лице.
— И личные выгоды, доктор… Высоко оцененные знания первого, использовавшего технологию, — он говорил громко, забыв о всякой осмотрительности. — Вы видели, как падает азотный снег на Титане? Я воображаю себе жилище… персональный жилой комплекс… большой, больше всего, что было до сих пор возможно. Настоящий город, где человек сможет сбросить все эти цепи правил и дисциплины, которые просто сводят с ума…
— Теперь это вы поддались опасным настроениям, капитан-доктор.
Африаль с трудом улыбнулся.
— Вы разрушили мой воздушный замок, — сказал он. — Кроме того, я описал вам хорошо заслуженный отдых состоятельного человека, а не какого-то замкнутого на себе отшельника… разница явная, хотя и тонкая. — Он помолчал. — Итак, насколько я понял, вы на моей стороне?
Она засмеялась и тронула его за руку. Но в тихом звуке ее смеха, поглощенного непрекращающимся урчанием чудовищных внутренностей Королевы, было что-то непроницаемое…
