На сей раз невидимое нечто пролетело над головой, футах в пятидесяти. Мистер Терри еще раз пальнул из фальконета, и Монтгомери троекратным «ура» приветствовал их выстрел.
Невольничье судно изрыгнуло третье ядро, и от страшного удара содрогнулся весь корпус «Воробья». Харрингтон взглядом обвел палубу, пытаясь оценить нанесенный кораблю ущерб, и увидел, как Монтгомери закрыл лицо обеими руками.
Наводчик схватил Монтгомери за плечи. Терри шагнул к юноше и взял его за запястья. Вокруг собралась вся артиллерийская обслуга.
— Мистер Бонфорс, пожалуйста, узнайте, в чем дело. Посмотрите, можно ли опять вернуть орудие в строй.
Бонфорс бросил на капитана один из самых недружелюбных взглядов, какие тому доводилось замечать. Это продолжалось лишь мгновение, но Харрингтон знал наверняка, что подумал помощник. Не желая выполнять неприятную обязанность, капитан перекинул ее подчиненному. Оба они знали, что приказание было правомочно — именно так следовало поступать капитану, — но это не меняло факта, что бессердечный сухарь спокойно поручает тебе то, чего обоим хотелось бы избежать любой ценой.
У борта стоял матрос. Он показал на планшир, и Харрингтон понял, что произошло. При скользящем ударе пушечного ядра от планшира со скоростью мушкетных пуль отлетели щепки, одна из них угодила Монтгомери в лицо.
— Похоже, что теперь мы знаем, кто такой Монтгомери, — заключил Эмори.
Джива просматривала только что сделанную запись.
— У меня записано. Камера все время была сосредоточена на нем. Когда они сгрудились вокруг юноши, я его потеряла из виду. Но засняла мгновение, когда обломок планшира угодил в него.
Лейтенант Бонфорс добрался до орудия и комбинацией бодрых реплик и весомых тычков начал разгонять собравшуюся вокруг Монтгомери толпу.
— Давайте же не забывать о нашем деле, джентльмены. Хоксбилл, проводите мистера Монтгомери в капитанскую каюту. Мистер Терри, надеюсь, нам хватит времени еще раз выстрелить до того, как мы отойдем от противника.
Во время планирования предстоящей миссии все сошлись в одном: обе камеры Дживы должны непрерывно отслеживать обоих гардемаринов. Было известно, что ранен будет один из них, но который именно — неведомо. В рапорте Харрингтон называл этого гардемарина мистером Монтгомери, но как он выглядел и когда это случится, было неизвестно. В отчете капитана говорилось: «Мистер Монтгомери и мистер Кларк держались храбро и профессионально. С сожалением сообщаю, что мистер Монтгомери потерял левый глаз. Он переносит несчастье с похвальным оптимизмом».
Прежде чем развернуться и по длинной, неспешной кривой подойти к корме невольничьего судна, «Воробей» отошел на добрых полмили. Люди в шлюпке пытались повторить их маневр, но в мобильности мистер Уитджой значительно превосходил противника. Состязание мощности парусов и весел завершилось, когда «Воробей» вошел в предел досягаемости орудия. Харрингтон приказал стрелять но шлюпке, и второй выстрел взметнул фонтан брызг рядом с носом лодки, отчего все гребцы тут же поспешили к трапу, свисавшему с борта их корабля.
Бонфорс хихикнул, глядя, с какой скоростью они карабкаются на палубу:
— Кажется, выдержка у них никуда не годится: им не очень-то по душе представлять собой мишени, верно?
Харрингтон оценивал положение двух кораблей относительно друг друга. Около пяти минут нос «Воробья» будет находиться точно напротив кормы вражеского корабля, а значит, они смогут метать ядро за ядром по всей длине работоргового судна.
— Стреляйте по палубе, как считаете целесообразным, мистер Терри. Дадим по ним три выстрела. И остановимся, если они прекратят сопротивление.
— Они открывают люк, — заметил Эмори.
Капитан Захария вместе с четырьмя своими людьми обступили крышку люка в центре корабля. Они пригибались к палубе, опасаясь ядра, которое в любое мгновение могло пролететь над их кораблем, сметая все на своем пути.
Четверо моряков спустились в трюм. Капитан Захария отшатнулся назад, опустился на одно колено и двумя руками стиснул пистолет.
Завидев первые черные фигуры, выползающие на солнечный свет, Харрингтон тут же махнул рукой и приказал:
— Не стрелять, мистер Терри.
Чернокожих было отлично видно. Их сковывали цепи, но все же капитан и экипаж держали африканцев под прицелом.
Выбравшись из трюма, два раба упали на палубу. Товарищи подхватили их и оттащили от люка.
— Похоже, что треть из них — женщины, — отметил Бонфорс.
Харрингтон посмотрел в подзорную трубу, проверяя оценку лейтенанта. Одна женщина прижимала к себе ребенка. Он опустил трубу и сложил ее.
— Организуйте абордажную команду, мистер Бонфорс. Ее поведу я. Вы примете на себя командование судном.
— Боже мой! — воскликнул Эмори. — Да он ни секунды не теряет!
Они знали, что собирался предпринять Харрингтон. В рапорте об этом говорилось. Но никакие письменные свидетельства не смогли подготовить Эмори к быстроте принимаемых молодым капитаном решений.
«Я убедился, что более мы не сможем карать команду врага ядрами, — писал Харрингтон, — и поэтому решил взять корабль штурмом с помощью одной из шлюпок. Присутствие на борту несчастных невинных означало то, что враг может починить мачты прямо у нас на глазах и, возможно, ускользнуть под покровом темноты. Также я опасался, что они предпримут постыдный шаг, прежде имевший место в подобных ситуациях, и избежать судебного преследования, утопив груз в море».
Тут же вызвался Терри. Хотел пойти и Дейви Кларк, но Харрингтон счел, что они не вправе рисковать еще одним гардемарином.
— Думаю, Дейви, что двум молодым джентльменам лучше помочь нам удержать на плаву «Воробья».
Было очевидно, что команда нуждается в воодушевлении. Четверо сделали шаг вперед. Вид остальных убедил Харрингтона в том, что Бонфорсу нужно помочь.
— Каждому охотнику — двойная доля, — выкрикнул Харрингтон. — Из капитанской части.
Вылетевшее из кормового орудия ядро просвистело футах в сорока от левого борта «Воробья». Не успело оно упасть в волны, как Бонфорс махнул в его сторону рукой и провозгласил:
— Ребята, это будут самые легко нажитые деньги в вашей жизни. Вы же видите, какие из них стрелки!
В конце концов вызвалось пятнадцать человек. Это означало, что на борту «Воробья» останется десятеро; если случится худшее, они сумеют привести судно обратно в порт.
Джива улыбнулась:
— Он удвоил им жалованье, верно? А в рапорте об этом не упоминалось.
Харрингтон занял место на носу шлюпки. Терри — на корме, где обычно сидел старший по званию офицер.
