ГЛАВА ВТОРАЯ
Прошел третий день пути до Блэквинда. Если наш Премудрый Лорд и снарядил против меня погоню, то большого толку от нее не было. Свежий воздух, легкая дорога, солнце над головой, ветер в спину… На самом деле большого удовольствия это путешествие нам не доставляло. И дело вовсе не в лишениях, неизбежных в дороге. Пища у нас была, хоть и немного — успел я закупиться в Лейксайде на всякий случай. И к ночевкам на траве да на открытом воздухе мы давно привыкли.
А то, что в Лейксайд нам дорога надолго заказана… Невелика в общем-то потеря, ведь тоска по родине возникает на расстоянии и с течением времени. Тоска эта направлена не столько на город в целом, сколько на друзей, знакомых, излюбленные места, отчий дом, наконец. Чем меньше у тебя всего этого, тем меньше ты скучаешь. Если же посмотреть на славный город Лейксайд так сказать, беспристрастно, то назвать его идеальным местом для жизни я не смогу. Даже с большой натяжкой
Не то, чтобы люди у нас плохие — просто они примитивные. Живут сегодняшним днем, не задумываются о будущем и не знают смысла своего существования. Есть что поесть — счастье и повод для радости. Нечего поесть — несчастье, горе, ощущение бессилия. Появится кусок хлеба — опять радость.
Чтобы такие люди чувствовали себя счастливыми, достаточно дать им хлеба, а если хлеба нет — дать зрелищ, развлечений, не менее примитивных. Сжечь колдуна, повесить разбойника, пойти войной на соседей. В крайнем случае можно поохотится на одиночек вроде меня. Так, что я не горюю и не буду скучать по Лейксайду. Дело было совсем в другом.
Мое бегство равносильно потере любимой работы. В то захолустье, где я собираюсь отсиживаться, трудно найти грамотного человека, не говоря уж о заказчиках. И хотя карман у меня далеко не пустой, вряд ли ранее заработанных денег хватит недолго? Горм, он, конечно, нигде не пропадет — наймется к какому-нибудь купцу караван охранять. А вот мне с моими навыками придется туго. Даже воровать не смогу, ибо не делал этого со времен экзаменов в Гильдии.
Уиллс, Уиллс…Уж не твой ли заказ нам так удружил? Когда занимаешься интересным и прибыльным делом, наивно считать себя единственным и неповторимым. Никакая эксклюзивность не может держаться долго. «Чем занимаешься? Ничем. Хорошее занятие! Знаю, но конкуренты достали!». Наверняка кого-то из моих конкурентов жаба задавила оттого, что столь лакомый кусок, как поиск книги «Мертвая жизнь», достался не ему, а мне. И, недолго думая, этот завистник состряпал донос, что, мол, кладоискатель Торренс продал душу дьяволу, благодаря чему и преуспевает. Заказы получает выгодные и выполняет их всегда.
Многие, очень многие, способны поверить именно в такое объяснение. Человеку с дырой в кармане и пустотой в голове чужой талант и чужой успех всегда кажется чем-то сверхъестественным. А поскольку магов трогать опасно, остается вымещать злобу на таких как я.
Темнело. Мы с Гормом остановились для ночевки и ужина. Разожгли костер. Еды оставалось мало, впрочем, недалеко был лес, вряд ли обделенный дичью. Эх, и люблю я такие привалы! Вид костра успокаивает, сам огонь согревает, а вытянутые ноги отдыхают после дневной хотьбы. Лес выглядел вполне мирным и нестрашным, он и был таким, если не углубляться в чащу. Где-то вдали разными звуками перекликались его обитатели…
…И какой сволочью надо быть, чтобы нарушить мой долгожданный покой! Короткий свист — и в дерево, к которому я привалился, воткнулся нож, да прямо над моей головой. Горм потянулся за палицей, и в то же мгновение возле него просвистело еще пара ножей.
— Эй, попридержи своего бычару! — послышался голос из-за деревьев. Высокий и наглый. Ну и ладно, я все-таки из Гильдии Воров.
— Че за базар, братва?! — выкрикнул я, поднявшись, — не по Закону. Не слабо выйти и пообщаться?
— Это у вас, городских, Закон, — ответил голос, — у нас — вольная воля. А если полюбоваться захотелось (чей-то разноголосый хохот) — сам подходи.
— Да какой же я городской? Городские по ночам в лесу не болтаются. Ты лучше мне Бывалого позови. Передай, что пришел кладоискатель Томас Торренс.
Одним из преимуществ моей работы было обретение многочисленных полезных знакомств. Бывшие клиенты видят во мне, курицу, несущую золотые яйца, я в них — источники мелких одолжений. Не были исключением и местные разбойники. Пару лет назад я помог их главарю по кличке Бывалый найти сокровище — шибко дорогую золотую вазу. Дело плевое, но для меня полезное.
— Я с мертвыми не разговариваю, — мрачно сообщил голос, — как там тебя? Торренс? Кладоискатель? А нет ли у кладоискателя Торренса книжки?
— Знакомые буквы решил поискать?
Зашуршали деревья, на поляну вышел человек в черном плаще с капюшоном. Подойдя к нам, он откинул капюшон, дав возможность увидеть свое лицо. И усмехнуться. Н-да, видал я таких главарей! Невысокий, бледный и с какими-то наивными глазами на испуганной физиономии. Большой ребенок прям!
— Трус, ты что ли? — обрадовался я. Тонкий голос мог принадлежать только ему.
— За Труса ответишь, — буркнул главарь, — у меня теперь новое погоняло — Нетопырь.
— Это крыса летучая, что ли?
— За крысу тоже ответишь. Торренс, у меня к тебе деловой разговор.
— Да ты че!
— Прогуляемся к нашему лагерю. Там и поговорим.
— Горм пойдет с нами, — заявил я.
— Ладно. Ох, не люблю я варваров…
— И последнее. Отморозков своих придержи. Видишь ли, вы хороши только из кустов ножиками кидаться. А что до открытого боя, то Горм вам навешает.
— А что мне мешает дать сигнал братве, чтоб вас с Гормом утыкали ножами? — взгляд Труса из по-детски наивного стал хищным.
— Деловой интерес ко мне.
— И то правда, — сдал назад разбойник.
* * *
Если углубиться в лес на пару миль, то можно набрести на лагерь местных разбойников. Целое небольшое поселение, построенное из чего попало — крытых телег, досок, поваленных деревьев и бочек. Все здесь было временным, краткосрочным, все, что было сделано полезного — сделано на скорую руку, кое-как и от большой необходимости. В центре этой жилой свалки располагался огромный костер, за которым расположилось десятка три разбойников. Кто-то бренчал на гитаре и пел о том, как хорошо на воле и плохо в тюрьме. Кто-то бубнил о своем. Кто-то глушил бухло, возможно собственного приготовления. Кто-то и вовсе спал. На меня, Горма, Труса и еще пятерых разбойников почти никто не обратил внимания.
— Это ко мне, братва, — небрежно бросил Трус. Сидящие у костра разбойники даже не обернулись.
«Ко мне» в данном случае означало такую же самодельную хижину, разве что размером побольше. Мы присели на старые, набитые соломой, матрасы, бывшие единственной мебелью данного жилища.
