Едва устроившись, незнакомец ухватил молодого охотника за рукав куртки и безапелляционным тоном потребовал немедленно принести его вещи. Авенир спокойно вышел и через минуту вернулся с каким-то свертком из которого торчали ножны меча и поношенным заплечным мешком. На сверток раненый не обратил ни малейшего внимания, а тут же схватил мешок и, просунув внутрь руку, начал что-то нащупывать. Видимо, он нашел то, что искал, потому что умиротворенная улыбка на миг осветила жесткие черты незнакомца. Он расслабился и с довольным видом подложил мешок себе под голову.
– Как тебя кличут-то? – Хмуро спросила Олдама, помешивая в кружке какое-то снадобье.
– Довмонт. – Раненый хрипло закашлялся. – Послушай, мне срочно нужно идти дальше. Ты сможешь поставить меня на ноги за три дня?
– Посмотрим… – уклончиво пробормотала старая знахарка. – А сейчас выпей это.
***
Смеркалось. Олдама сидела на крыльце своего дома и внимательным взглядом провожала уходящее за вершины далекого леса солнце. Рядом с ней примостился Авенир. Он уже успел сбегать домой чтобы переодеться и теперь щеголял в новой куртке взамен испачканной кровавыми пятнами.
– Где же ты его подобрал? – Отрешенно спросила знахарка. – Таких как он не каждый день встречаешь.
Авенир некоторое время молчал, а потом холодно сказал:
– В лесу неподалеку от Старого Холма. – Заметив непонимающий взгляд Олдамы, он пояснил. – Ну, это тот холм, где какая-то старая статуя из земли торчит. Отец, когда мне было лет шесть, рассказывал, что это изображение какого-то древнего правителя или князя.
– А-а. Понятно…
– Представляешь, он ночью на свет моего костра вышел. Раненый. А сам говорит, что за ним, мол, по пятам убийцы гонятся. И только он это выговорил, как эти самые убийцы из кустов выскочили.
Взгляд знахарки стал озабоченным. Она тревожно нахмурилась:
– И что же?
– Драться пришлось. – Молодой охотник печально вздохнул. – Вчера я впервые убил человека. – Он немного помолчал и поправился. – Даже двух.
– Убийцы не могут вернуться и проследить ваши следы?
– Некому возвращаться. – Хмуро бросил Авенир. – Трое их было, и три мертвых тела лежат недалеко от места моей ночевки.
– Как они выглядели, и что им было от вас надо?
– Как выглядели… Ну, слава Отцу Сущего, не как Ночные Совы… Иначе бы мы сейчас не разговаривали… Обычные люди. Одеты просто и удобно. Черные плащи, сапоги до колен, кожаная куртка… Мечи… А что им было надо не сказали. Сразу же оружие вытащили.
– А ты у этого Довмонта не спрашивал?
– Спрашивал. Не говорит. Только вот еще что… Он заставил меня поклясться, что если с ним что-нибудь случится, я должен буду донести какой-то ключ до Дитнолла. Что за ключ и зачем его куда-то нести – не говорит.
Олдама недоверчиво хмыкнула и, поднявшись, ушла в дом. Авенир молча последовал за ней.
Осмотрев своего подопечного, знахарка довольно кивнула и поправила укрывающее спящего воина одеяло. Затем она подошла к столу и зашуршала сухими листьями.
– Оставь ты на минуту свое сено. – Авенир поморщился. – Лучше скажи, когда он сможет встать на ноги. Что-то мне не по себе оттого, что здесь находится человек, за которым так яро охотятся, что посылают по следу убийц.
– Не смей порочить мое сено. – Знахарка улыбнулась. В полумраке комнаты весело блеснули глаза. – Кстати, почему ты до сих пор не принес мне солнечной травки?
– Ну… Не так то просто найти ее.
– Если бы это было просто, я не просила бы тебя о помощи. Так когда у меня пополнятся запасы?
– Ты уходишь от ответа.
Олдама вздохнула и потеребила свои седые космы.
– Хорошо, если ты так хочешь это знать, то он весьма плох. Потерял много крови. У него явно сотрясение мозга, а раны весьма глубоки и опасны. – Знахарка недовольно фыркнула. – Он требует, чтобы я поставила его на ноги за три дня.
– Это возможно?
Старая женщина медленно покачала головой.
– А… – Авенир сглотнул застрявший в горле ком. – А когда?
– Я бы сказала: около двух недель. Потом он будет достаточно силен, чтобы добраться до Дитнолла.
– Остается только надеяться, что его враги не придут сюда за это время, – печально прошептал Авенир.
Знахарка молча склонила голову.
***
Враги раненого Довмонта пришли не через две недели. Они объявились уже на следующий день. Вместе с рассветом покой пыльной деревенской улочки нарушил грохот копыт. По дороге скакали около двух десятков всадников. Они сразу же повернули к старому домику Олдамы и неспешно окружили дом.
Пока удивленный Авенир непонимающе пялился на странных пришельцев, а старая знахарка с трудом поднималась на ноги, раненый уже успел приподняться на локте и бросить быстрый взгляд за окно.
Довмонт тихо застонал и обессилено повалился на свое старое одеяло. Впервые за два дня молодой охотник заметил на лице воина признаки самого настоящего страха.
– Проклятье. – Лицо Довмонта побелело, а пальцы, мертвой хваткой стиснувшие заплечный мешок, мелко дрожали. – Отряд Гедимина. И сам он здесь же. Мне конец.
Дверь содрогнулась под грохотом беспорядочных ударов. Олдама быстро взглянула на своего пациента и, облизнув губы, медленно двинулась к окну.
– Что это тут за спешка? – Знахарка высунулась в окно и внимательно окинула взглядом всех новоприбывших.
– Открывай, старая карга, – небрежно бросил один из всадников. – У тебя есть кое-что принадлежащее нам.
– Нет у меня ничего вашего. Я тебя впервые вижу.
– Открывай! – С неприкрытой угрозой в голосе повторил всадник. – Иначе хуже будет.
– Х-хорошо. Иду-иду.
Олдама закрыла окно и беспомощно взглянула на Авенира. Тот молча пожал плечами.
– Парень. – Вдруг обратился к охотнику Довмонт. – Возьми это. – Раненый воин протянул ему свой мешок, который до этого не выпускал из виду ни на минуту. – Помни, ты поклялся. Ключ должен попасть к Вонифату. Бери мешок, вылезай на чердак и прячься. При первой же возможности беги. Эти ребята разговаривать не будут, и если ты им попадешься…
– А ты? – Вырвалось у Авенира. – А как же ты?
– А что я? – Довмонт судорожно сглотнул, высвободил руку и, подхватив с пола свой кинжал, спрятал его под одеялом. – Я проиграл свою партию, но дело должно быть сделано. А теперь иди. Да хранит тебя Отец Сущего. Я попытаюсь их немного задержать.
– Эй, карга, ты там заснула что ли? – За дверью яростно ругались непрошеные гости.
– Беги, парень. Не попадайся к ним в руки. – Раненый воин повернулся к знахарке. – Открывай, пока они не сломали дверь.
Олдама на негнущихся ногах двинулась к двери, а Авенир, прижимая к груди мешок, ради которого жертвовал собой Довмонт, стрелой вылетел на чердак, втащил за собой лестницу и прикрыл люк.
