ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ
Он продолжал бежать, и вскоре крики преследователей замерли в отдалении. Зелень становилась все гуще, и когда в босую пятку вонзилась колючка, он едва не заплакал от боли и отчаяния.
Было от чего прийти в отчаяние. Убежав из агелы, он поставил себя вне закона. Его бегство было равносильно дезертирству, а к дезертирам закон Спарты был особенно суров.
– Что ж, пусть сначала догонят меня! – шептал он сквозь стиснутые зубы, продираясь сквозь колючий кустарник.
Солнце стояло в зените, когда Тилон решился остановиться. Он без сил свалился на лужайке. Сердце колотилось, перед глазами плыли круги. Лесные пичужки, умолкшие при его появлении, возобновили щебетание.
«Немного отдохну и двинусь дальше, подумал беглец. – Могут устроить погоню с собаками». Ирен наверняка не успокоится: ведь и ему за допущенный промах грозит наказание.
Очень хотелось есть. Он собрал немного лесных ягод, запил их водой из родничка, который бил рядом с поляной.
После привала двигаться было тяжело. Было душно, все время клонило в сон. Но он продолжал шагать хромая: пораненная пятка болела все сильнее.
Только сейчас он всерьез задумался о своем положении. Он теперь изгой. Глашатаи на городских площадях Спарты объявят его приметы и награду за поимку. И в родном городе узнают, что он беглец. За ним будут охотиться, как за диким зверем. Значит, надо бежать из Спарты. Греция, хвала Зевсу, велика, в ней много государств. Да и за морем люди живут. Филлион рассказывал, что там обитают псоглавцы. Но лучше люди с песьими головами, чем ирен.
Сон неожиданно сморил беглеца, и он уснул, как убитый.
Когда очнулся, вечерело. Долго не мог сообразить, как очутился в лесу. Потер синяк под глазом и все вспомнил.
Восемь дней и ночей длились скитания Тилона. Он шел, старась по солнцу выдерживать направление. Ночью, боясь диких зверей, он забирался на деревья. Но какой отдых на дереве?
Селения он старательно обходил. Ноги мальчика кровоточили, щеки запали, глаза горели лихорадочным блеском.
Постепенно Тилон не то чтобы смирился, но как-то свыкся со своим положением беглеца.
Однажды, дело было под вечер, Тилон заметил с горы огонек: глубоко в долине трепетал одинокий костер. Хотя он был далеко, зоркий Тилон разглядел у костра согбенную фигуру старика и после долгих колебаний решился подойти к нему.
Длинная борода старика ниспадала с подбородка подобно водопаду. Он сидел на корточках, обхватив рукам и колени, и не мигая смотрел в огонь. На Тилона старик, казалось, не обратил никакого внимания. Мальчик зашел сбоку, остановился и кашлянул.
– Садись грейся. Вечера теперь холодные, – сказал старик, не поворачивая головы.
В первый вечер они поздно засиделись у костра. Искры, похожие на шмелей, с треском взлетали в синее небо, усеянное звездами. Тилон подумал, что впервые со дня бегства из агелы поднял голову и увидел небо.
– Зевс пролил молоко, – сказал Тилон, указывая на небесную реку – Млечный Путь.
Старик погладил бороду. Такой бороды Тилон отродясь не встречал – великолепная, окладистая, она поблескивала в бликах, отбрасываемых костром. Несмотря на почтенный возраст незнакомца, борода его была черной как смоль.
– Зевс тут ни при чем, – сказал старик. И река, которую ты видишь над собой, вовсе не молочная… Это не река, а скопище мириадов звезд.
– Откуда ты можешь знать это? – изумился Тилон и подбросил в костер несколько сухих веток.
– Я и еще многое знаю о мироздании, – грустно улыбнулся старик. – Эти тайны удивительны и многоцветны, словно драгоценные камни. Но кому мне поведать о них? Я одинок.
Он ткнул палку в костер, и золотистый сноп искр взметнулся ввысь.
– Как тебя зовут? – спросил Тилон.
Старик усмехнулся.
– Пелоп – мое имя, – произнес он после продолжительной паузы.
По выговору Тилон распознал чужнземца.
– Обносился ты, – произнес старик. На юноше был изодранный плащ, который тот подобрал на заброшенной свалке. – Издалека, видно, шагаешь?
Тилон промолчал.
Пелоп налил до краев чашу молока и протянул ее Тилону.
– Пей¸– сказал он.
Тилон осушил чашу единым духом, не отрываясь.
– Пелоп, ты не спартанец, – сказал он, осторожно опуская чашу на траву.
Старик утвердительно кивнул, взгляд его подернулся грустью.
– Я родился далеко, – произнес он глухо. – Спартанцы очень любят воевать… Во время войны я попал в плен, меня обратили в рабство.
– Так ты раб? Не бойся, я не выдам тебя! – Тилон сделал движение к костру, чтобы разбросать его.
– Не трогай костер, – остановил его Пелоп, прикоснувшись к плечу юноши. Меня вызволили из рабства они, собственные руки. – Старик рассматривал свои мускулистые, мозолистые ладони, словно впервые видел их. Скорбная улыбка затеплилась в уголках его губ.
– Расскажи, Пелоп, как это было, – попросил Тилон, с трудом превозмогая сладкую дремоту.
– Видишь ли, я немного знаю механику. В баллистике разбираюсь. Может, не как Архимед, но все-таки… Когда враг осадил ваш главный порт, я помог его защитникам – соорудил катапульту, которая швыряла каменья величиной с теленка. Ты тогда еще, небось на свет не родился… Ну вот, спартанцы в награду меня освободили.
– Куда же ты подался?
– Сначала побродил немного по Спарте, посмотрел, как люди у вас живут. Честно скажу – худо живут, – покачал головой Пелоп. – Илоты – люди, которые обрабатывают землю, – лишены всяких прав. Время от времени у вас устраивают криптии… Криптии – позор для Спарты! – воскликнул старик. – Отряды молодых воинов рассыпаются по всей стране, грабят и убивают несчастных илотов сколько им вздумается. И все это совершенно безнаказанно! Так придумал ваш славный законодатель Ликург.
Тилон мучительно покраснел: ему вдруг стало стыдно за Спарту. Хорошо, что уже стемнело и Пелоп не мог видеть его пылающих щек.
– Пелоп, ты много повидал и много, наверно, знаешь. – Скажи, почему Спарта жива только войной да армией?
– Спарта, видишь, сама по себе невелика, – ответил Пелоп сразу: видно, он и сам над этим задумывался. – Я промерил ее собственными ногами из конца в конец, с севера на юг, и это не заняло слишком много времени. Но руки у Спарты загребущие – она хочет властвовать над многими государствами. Не сама Спарта, конечно, а ее правители. Вот и приходится им тянуться изо всех сил, воспитывать в агелах выносливых солдат, которые не рассуждают…
При слове «агела» Тилон вздрогнул, и старик бросил на него внимательный взгляд.
– Между прочим, я заметил тебя, когда ты был еще на вершине холма, – сказал он, круто меняя разговор. – Спускаясь, ты прыгнул, и прыжок был неплох. Способность к прыжку у тебя есть, а вот умения маловато.
