— Сейчас будет готова ванна, сеньор.
— Спасибо, Руми, — благодарно улыбнулся Слейн. Его поясница болела, от многочасовой езды в глазах колыхались стены комнаты. Он устало опустился на стул и закрыл глаза.
Слейн принял ванну, облачился в пижаму, очевидно, принадлежавшую хозяину, и, блаженно жмурясь, отдыхал в своей комнате, когда, постучав, вошла, давешняя индианка.
— Добрый вечер, сеньор, — поклонилась она. — Стол накрыт, и сеньор доктор ждет вас.
— Великолепно! Еще немного, и ему пришлось бы спасать от голодной смерти одного старого приятеля. Ведите меня, сеньорита!
В столовой, когда Паула вышла, Слейн подмигнул доктору:
— У тебя симпатичная подруга. Честное слово, можно позавидовать!
Доктор нахмурился.
— Это не совсем то, что ты думаешь, Джо. Паула у меня на все руки — готовит, стирает, наводит порядок и помогает в больнице. Но она не любовница. Правда, она служит… вроде громоотвода, что ли.
— От кого же может тебя защитить эта девчушка?!
— От общественного мнения, — усмехнулся доктор. — Противно, однако необходимо, и тут уж я ничего не поделаю. У здешней так называемой «белой» администрации принято держать при себе наложницами индианок, и мне просто не хочется лишний раз казаться белой вороной. Пусть «цивилизованное» общество в Кхассаро думает, что я взял ее для развлечений, так спокойнее для меня и безопаснее для нее. Был у нас в Кхассаро чиновник полиции, пожилой и довольно мерзкий тип. Паула тогда жила с отцом, и сеньор полицейский скоро оценил ее привлекательность. Конечно, он пожелал заполучить ее и как-то вечером поволок к себе в резиденцию, даже не постеснявшись прохожих на улице. Отец Паулы, полунищий индеец, видел и молчал — что он мог сделать против господина? Может, мне не следовало вмешиваться в это дело. Да уж очень разительным был контраст: пьяная ухмыляющаяся морда — и худенькая плачущая девчушка в рваной кофте. Ей тогда и пятнадцати не было. Словом, я не выдержал… Чиновник взъярился и чего только мне не наобещал! И все-таки в результате Паула стала моей экономкой, а чиновник остался с носом.
— Как же вы с ним теперь?
— Да никак. Вскоре его нашли на дороге с разбитой головой. Нет, я тут ни при чем, можешь мне поверить. На горных тропах свалиться с коня дело нехитрое, а этот по вечерам редко бывал трезвым. В тот год на Каменном ручье — это милях в двенадцати от Кхассаро — стояли лагерем ученые-американцы. Кажется, они там устроили временную станцию наблюдения за искусственными спутниками. Индейцы рассказывали, что у них разные приборы, телескопы и так далее. Так вот, тот чиновник все ездил к американцам играть в карты. Может, те янки и помогли ему разбиться, кто знает. Только после нашей стычки все приписали мне и прониклись ко мне уважением как к человеку решительному. Черт с ними, если не умеют уважать, пусть хоть боятся. Лишь бы сюда не лезли. Выпьешь еще, Джо?
— Нет, мне сейчас и так хорошо, Гарри. Газетная жизнь — не конфетка, а моя в «Экспрессо» тем более. Счастливец ты, Гарри, у тебя здесь все к месту и можно отдохнуть душой….
Доктор притушил сигарету и ответил не сразу:
— Я думаю, что имею право на недолгий отдых, потому и постарался обставить все как мне нравится.
— Ты считаешь, что твое пребывание здесь временно?
— Думаю, что да. Может быть, еще немного — и все взлетит на воздух…
— Не понимаю тебя.
— Ладно, пойдем-ка спать. Выкинь на время из головы и статьи, и редактора, и столичную суету. Просто так поживи у меня. Правда, не смогу уделять тебе много внимания, дел накопилось… Но в кабинете есть кой-какие книги. Сходи в Кхассаро, Руми проводит тебя.
— Едва ли человек пишущий может хоть на время выкинуть из головы свою работу. И это хорошо — если можно писать и печатать то, что требует твоя совесть, что болит у тебя и других таких же бедняг… Впрочем, не годится к ночи рассуждать о несбыточном — это приводит к бессоннице. Покойной ночи, Гарри.
Утром Слейн осмотрел больничный дворик и строения более подробно. Доктор еще на рассвете ушел в поселок к больным, и гостя сопровождал Руми, возникший рядом, как только журналист вышел на порог коттеджа. Индеец тенью ходил за ним, коротко отвечая на вопросы по-испански.
— Ну, парень, с тобой не разговоришься, — сказал ему Слейн. — Гид из тебя никудышный. Зато хороший конвойный.
— Не знаю, сеньор.
Слейну опять пришлось удивляться, с каким комфортом удалось доктору обставить больницу.
Коттеджи имели электричество, водопровод, канализацию. Немногочисленная прислуга жила в одном коттедже с доктором, только у них был отдельный вход. В домике рядом располагалась сама больница с небольшой палатой и прекрасно оборудованной операционной. Там Паула готовилась делать укол бледному истощенному мальчику, который недвижно лежал на белых простынях и безучастно смотрел в потолок.
Третий домик был отведен под различные подсобные помещения, к нему примыкал бункер для топлива и конюшня с пятью лошадьми. В механической мастерской, похожей на миниатюрный заводской цех, стояли токарный и фрезерный станочки, горн с воздуходувкой и еще несколько непонятных приспособлений. Слейн только присвистнул, однако расспрашивать Руми не стал.
Еще одно, более массивное, строение из бетона стояло поодаль. Горный поток уходил под фундамент этого здания, вырываясь с другой стороны с шумом и пеной. За толстыми стенами слышался ровный гул турбины, от решетчатой башенки тянулись к коттеджам провода.
— Электростанция! Любопытно, — Слейн потянул за ручку двери, но она не поддавалась. — Открой-ка, Руми.
— Сюда нельзя, сеньор.
— Почему же?
— Сеньор доктор не любит, когда сюда приходят посторонние.
— Друг доктора — посторонний?
— Да, сеньор.
Слейн хмыкнул и направился к жилому коттеджу. В деловитый шум потока вдруг влилась монотонная печальная песня — в индейской палатке пела женщина. Серые скалы, печальная песня под безоблачным небом… Острые гребни гор замыкали горизонт.
— Послушай, а что это за голубятня там, на горе? — остановился Слейн, задрав голову. На ближайшей вершине вырисовывался ажурный каркас остроконечной башни.
Индеец чуть помедлил с ответом.
— Сеньор доктор хотел, чтобы у него был телевизор. И мы построили антенну для приема. Но волны не доходят. Очень далеко.
— Черт возьми, Руми, да ты на редкость толковый малый! Ты жил в больших городах?
— Нет. Сеньор доктор много учил меня.
— Ты умеешь читать?
— Да, сеньор.
— А что ты еще умеешь делать?
— Все, что потребуется сеньору доктору.
