Мурад поспешно вытер щеки, поднял на отца повеселевшие глаза:
- Двое мужчин?
- Вот именно, двое мужчин. Сын благодарно улыбнулся. Туган обнял мальчика за плечи. Тот порывисто прижался к нему.
"Сын... Подумать только, какое радостное слово! А я так бездумно произносил его! Да и часто ли? - думал Туган, - Вечно работа, работа! Конечно, она дает чувство удовлетворения, нужности людям... и отбирает какую-то частицу души".
С ожесточением к самому себе он вспомнил, как во имя все той же работы судил о людях лишь по тому, насколько они нужны ему, нужны работе, и забывал о них, когда нужда отпадала. Он был беспощаден в требовательности к себе и с этой своей меркой подходил к остальным, не желая слушать ничего, что выходило за пределы работы, не служило ей и только ей. А столкновение с Лайлой? Теперь он знал, что она права: нельзя платить за успех иссушением души. Что из того, если раздвинутся границы космоса, а тысячи, миллионы таких, как он, разгадают загадки бесчисленных "Кавказов", и умные "машины памяти" пополнят свои ячейки новыми фактами открытий и прозрений? Грош цена всему этому, если за богатство интеллекта надо платить оскудением самого неоценимого в человеке - его человечности...
От этих мыслей Тугана отвлек голос сына.
- Есть хочется... - Мурад проглотил слюну.
- Так в чем же дело? Раз хочется, надо перекусить. - Туган с деланной небрежностью, немного рисуясь перед сыном, вынул из кармана завернутый в платок кусок жареного мяса.
- Держи, Робинзон.
Мурад набросился на еду с такой жадностью, что у Тугана дрогнуло сердце. Он снова ободряюще провел ладонью по волосам сына и тотчас отдернул руку: змеи пристально следили за его движениями.
Между тем свет, исходивший от холма, начал заметно ослабевать. Одна из змей издала беспокойный свист, подхваченный другими, и сразу же на всей площади началось какое-то торопливое перемещение. Вся масса змей, сколько их ни было, двинулась в сторону леса. Они обгоняли друг друга, перекатывались через головы, торопясь поскорее добраться до черной стены деревьев.
Просторная площадь опустела в несколько минут.
Туган огляделся. Красный свет померк. Холм казался теперь обычной пологой возвышенностью. Из-за него медленно всплывало молочно-белое светило.
- Видишь, убежали... А что с нами будет? Давай тоже убежим? - Мурад кивнул в сторону леса. Отец задумчиво покачал головой.
- Убежать, конечно, не хитро, но куда? Через лес нам в одиночку не пройти, это уж точно. Ты не унывай, что-нибудь придумаем. Пойдем-ка поглядим, куда это они заторопились.
Они двинулись к лесу. И едва миновали неширокую полосу кустарника, как остановились от неправдоподобного зрелища.
Деревья были усеяны змеями. Куда ни погляди - на ветках, на крупных сучьях, между стволами - повсюду виднелось бесчисленное множество белых тел, безвольно висевших вниз головами, которые почти доставали до земли.
Туган, пораженный, присвистнул и с опаской толкнул одну из змей палкой. Тело тяжело качнулось, но змея не подала признаков жизни. Осмелев, он обеими руками ухватил гладкую кожу, дернул вниз. Однако змею оторвать он не смог, она по-прежнему слабо раскачивалась.
- Все ясно. - Туган обернулся к сыну. - Спят, все до единой спят!..
Он сделал несколько шагов в глубь леса, но там что-то глухо зашуршало, и он торопливо отступил к редким кустарникам.
- Тогда, сынок, и нам не грех отдохнуть. Я, признаюсь, с ног валюсь, да и тебе поспать не мешает.
Они выбрали сухую ложбинку, поросшую густой травой. Туган расстелил комбинезон, накрыл полой Мурада.
Мальчик уснул сразу же, едва коснулся головой земли. Туган лежал рядом, слушал его мерное дыхание и с нежностью всматривался в тонкие, почти девичьи черты.
"Вот куда забросила нас судьба, чтобы мы обрели друг друга..."
Он не заметил, как заснул. Проснулся сразу же, как от толчка, без всякого перехода от сна к действительности.
Короткий день планеты подходил к концу. Светило почти закатилось. Бугор снова начинал багроветь. Змеи с легким шипением соскальзывали с веток, со всех сторон возвращались на площадь. На них никто не обращал внимания, но Туган понимал, что о бегстве нечего и думать Он осторожно разбудил сына.
Что-то давно мешало ему сидеть, и он, морщась от неудобства, нащупал в заднем кармане гладкий овальный предмет. Приемник!
Туган с горькой усмешкой протянул его сыну.
- Добрался-таки до тебя подарок. Мурад принялся крутить ручку настройки. Голос далекого диктора вырвался из крошечного динамика как привет далекой Земли, он приближал ее и в то же время напоминал о всей нелепости и трагизме их положения.
- Найди лучше какую-нибудь музыку, сынок. Мальчик понимающе кивнул. Только теперь Туган обратил внимание на то, что перекличка змей прекратилась. Они настороженно слушали незнакомые звуки. Судя по всему, слух у них был отличный: прекратили движение даже задние ряды, которые находились сравнительно далеко.
Мурад нашел станцию, транслировавшую музыку. Мелодия полилась широко, торжествующе.
И тотчас, будто они только этого и ждали, змеи принялись медленно раскачиваться в такт музыке!
- Смотри! - возбужденно закричал Мурад. - Они танцуют!
Туган и сам удивленно смотрел на это одновременное, словно отрепетированное движение: будто раскачивались на ветру странные белесые растения.
Мурад еще усилил звук. Сомнений быть не могло: змеи действительно танцевали, с поразительной синхронностью следуя темпу мелодии. Они сжимались, подпрыгивали, крутились на месте, обвивались вокруг друг друга, все теснее скучиваясь возле того места, откуда лилась музыка.
Туган медленно поднялся и взял у сына приемник.
- Пришла мне тут в голову одна мысль... Давай-ка проверим. Он велел сыну идти вперед и зашагал следом, вытянув приемник в сторону змей, чтобы тем лучше было слышать музыку.
Его расчет оказался верным вся плотная толпа диковинных танцоров как завороженная двинулась за ними.
Отец с сыном ускорили шаги, потом перешли на бег. Змеи не отставали, но и не перегоняли. Они по-прежнему раскачивались на ходу, свивались в кольца, с коротким присвистыванием перепрыгивали одна через другую. По сторонам торопливо хрустели кусты: там, заслышав приближение "хозяев планеты", как окрестил их Туган, разбегалось лесное зверье.
Транзистор не умолкал ни на минуту. За плясовыми мелодиями следовало танго, его сменяла барабанная дробь каких-то восточных танцев, потом камаринская, лезгинка, вальс... Когда кончалась мелодия и начиналась речь диктора, Туган, не давая змеям опомниться, переключался на новую станцию. И музыка гремела - невероятная, нереальная среди этого черного леса, в миллионах километров от Земли, где кто-то беззаботно и бездумно танцевал под нее...
