— Присаживайтесь, Антон, — пригласил Директор и указал манипулятором на кресло. — Мастер доложил мне о ваших успехах, или, скорее, о неуспехах. Однако поговорить я бы хотел не об этом.
Антон осторожно опустился на край кресла.
— О чём же? — спросил он.
— Вчера вы беседовали со своим бывшим одноклассником. Расскажите, пожалуйста, о чём у вас шла речь.
Антон, вцепившись в подлокотники, попытался унять страх. Правду говорить нельзя ни в коем случае, понял он.
— Мы вспоминали школьные дни, — соврал Антон. — Сплетничали об одноклассниках.
— Об одноклассницах тоже?
— И о них.
— В частности, речь шла о Юлии Беляевой? — бесстрастно уточнил Директор.
Антон стиснул зубы. Страх внезапно ушёл. Нас подслушивали, понял он. Вундеркинд Олежка мог бы и сообразить, что если нашим миром правят роботы, то они наверняка в курсе всего, что в этом мире творится. А возможно, и в курсе того, что думается.
— Да, мы также говорили о ней, — признался Антон. — Мы удивлялись, почему Юля переселилась.
— И что же? Какого вы мнения об этом?
— А вот не знаю, — дерзко ответил Антон. — Может быть, вы скажете мне?
— Может быть. А может быть, и нет. Я сейчас задам вам несколько вопросов, рекомендую отвечать на них искренне, так искренне, как только возможно. Потому что от того, насколько честным вы будете, зависит дальнейшая ваша судьба. Начнём: вчера Олег Соснов сказал вам, что Юлию Беляеву уничтожили. Вы поверили?
— Нет, — замотал головой Антон. — Не поверил, это же дикость какая-то, зачем её уничтожать?
— Действительно, зачем, — согласился Директор. — О чём ещё вы говорили с вашим школьным другом? Отвечайте честно.
— О том, что людьми правят роботы, — выпалил Антон.
— И что же, этому вы поверили?
— Не знаю, — Антон смутился. — Я испугался.
— Что вас также уничтожат? — на этот раз Антону показалось, что в невозмутимом Директорском голосе прозвучала издёвка. — А не задумывались ли вы над тем, что если в тривиале действительно главенствуем мы, роботы, то почему бы нам не избавиться от людей? Вместо того чтобы кормить их, одевать, обучать, лечить и, наконец, развлекать?
Антон покраснел: стало стыдно оттого, что настолько простая мысль не пришла в голову ему самому.
— Извините, — сказал он.
— Ещё пара вопросов: вы помните, что означает слово «читать»?
Антон напряг память. Слово определённо ему встречалось.
— Древний способ что-то производить? — неуверенно спросил он. — Или какое-то развлечение, тоже древнее?
— Не вполне, — невозмутимо сказал Директор. — Я напомню вам. Чтение — это процесс усвоения информации, некогда самый эффективный из всех, но требующий определённых усилий. Вот, к примеру, если вам придёт в голову узнать, как назывался город, в котором вы живёте, что тогда станете делать?
— Город… — повторил Антон озадаченно. — Вы хотите сказать, что на месте жилого комплекса когда-то был город?
— Именно. И назывался он Воронежем. Вам это неинтересно?
— Наоборот! — поспешно выдохнул Антон. — Очень интересно, но до сегодняшнего дня я об этом и не подозревал.
— Что ж, прекрасно, теперь вы подозреваете. Может быть, у вас также есть вопросы ко мне?
Антон подобрался.
— Есть один, — проговорил он твёрдо. — Что со мной будет?
С полминуты Директор молчал.
— Пока не знаю, — сказал он наконец. — Но вам вскорости сообщат. Вы свободны.
* * *
На встречу с матерью Антон на полчаса опоздал.
— Я думала уже, что ты не придёшь, — сказала она укоризненно. — Ну, как дела?
Антон отвёл взгляд. Почему раньше он не обращал внимания на то, как изменилась мама. И когда. Сейчас она походила на колдунью из тренажёрного эпизода, тощую, морщинистую, с поджатыми губами и нечёсаной копной седых волос.
— Отлично, — небрежно бросил Антон, по-прежнему глядя в сторону. — Мама, а там, в мирах, людям приходится читать?
— Читать? Хм-м, знаешь, может быть. В отсталых мирах люди до сих пор занимаются всякими несуразностями. Но ведь совершенно не обязательно жить в отсталых. Кстати, ты уже выбрал мир по себе?
Антон замялся. Врать не хотелось, а говорить правду тем более.
— Почти, — сказал он. — Не окончательно. Мама, можно, я спрошу одну вещь? Когда вы с отцом… ну, как бы задумывали меня. Что ты чувствовала при этом?
Похожая на тренажёрную колдунью, высохшая седая женщина хмыкнула.
— Ничего хорошего, — сказала она. — Это даже близко не сравнимо с любовью в мирах. Мне не рассказать, ты потом поймёшь сам, когда получишь пропуск в миры и начнёшь интересоваться девушками. Понимаешь, в тривиале мы не живём — существуем. Настоящая жизнь, бурная, насыщенная — в мирах. И чем выше ты поднимаешься в тамошнем социуме, тем твоя жизнь становится богаче, а возможности больше. Но чтобы понять это, надо туда попасть.
— Надо туда попасть, — повторил Антон механически. — Мама, а почему роботы не уходят в миры?
— Им этого не дано. Однажды Мастер признался мне, что каждый робот мечтает хотя бы минуту побыть человеком и ощутить то, что чувствуют в мирах люди. А так им приходится довольствоваться суррогатными чувствами. Знаешь, мне их иногда становится жалко.
Антон машинально кивнул и минуту спустя распрощался. Догадка, возникшая у него после слов матери, оказалась ошеломляющей. Антон несколько раз глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Что если роботы питаются человеческими эмоциями, поглощают их, высасывают на манер энергетических вампиров из тренажёрного эпизода? Например, пока вернувшийся из миров человек спит. Антона бросило в дрожь. Если так, то роботы мирятся с существованием людей потому, что пользуются их чувствами. И нужны им наверняка эмоции позитивные, поэтому неприспособленных, таких, как он, в миры не пускают. Неудачники и аутсайдеры, обречённые на нищенское существование в мирах, а то и на немедленную гибель, для роботов бесполезны: от них прямой смысл избавиться. Как от Юльки.
Антон засунул глубоко в карманы ходуном заходившие от страха руки. Надо бежать, в панике подумал он. Прямо сейчас, немедленно, пока мысли ещё не высосали у него из головы. Антон огляделся. Коридор был, как обычно, заполнен роботами всех моделей и мастей. Антон, втянув голову в плечи, двинулся к лифтовой развязке. Бежать, навязчиво думал он, куда-нибудь, где его не знают, а дальше будь что будет. Проклятье, он никогда не был за пределами своего жилого комплекса и даже не знал, что снаружи. Неважно, надо убраться отсюда. Замести за собой следы, как в эпизоде с беглецом из гетто. Затеряться в механическом муравейнике. Вот она, развязка, всего в двадцати шагах.
