— Будет больно?
— Сейчас тебе больно?
Он заколебался, посмотрел по сторонам:
— Да.
— Будет чуть-чуть больнее, надеюсь не на много. Ты готов?
— А можно Трава останется?
— Конечно, — сказала она и поняла, что было не так.
— Я сейчас вернусь, — её голос изменился так резко и стал таким натянутым, что она не успокоила, а напугала мальчика.
Она откинула полог и вышла медленно, спокойно, сдерживая себя. Лица родителей выдавали их испуг.
— Где Трава?
Аверин повернулся к ней, поражённый её тоном. Младший муж издал огорчённый звук и не смог поднять на неё глаза.
— Мы испугались, — сказал старший муж, — мы подумали, что он может укусить ребёнка.
— Я так подумал. Это был я. Он ползал по его лицу. Я увидел его клыки… — жена положила руку на плечо младшего мужа, и он ничего больше не сказал.
— Где он? — ей хотелось закричать, но она сдержалась.
Они принесли ей маленькую открытую коробку. Змея взяла её и заглянула внутрь.
Трава лежал, разрубленный почти пополам, его внутренности наполовину вывалились из тела. Как она заметила, он дрожал. Дёрнулся, вытащил и спрятал язык. Из горла Змеи вырвался звук слишком низкий, чтобы быть рыданиями. Она надеялась, что эти движения всего лишь рефлексы, но она взяла его так нежно, как только могла. Змея наклонилась и прикоснулась губами к нежной зелёной чешуи позади головы. Она быстро и резко укусила его у основания черепа. Его холодная и солёная кровь потекла в рот. Если он не был мёртв, она убила его мгновенно.
Она посмотрела на родителей и Аверина. Они были бледны, но она не чувствовала никакого сочувствия их горю и её не заботило, кто из них больше виноват.
— Такое маленькое создание. Такое маленькое создание, которое только и могло, что дарить удовольствие и сны.
Она посмотрела на них долгим взглядом и повернулась к шатру.
— Подожди, — она услышала, как старший муж подошёл за спиной. Он коснулся её плеча. Она сбросила руку.
— Мы дадим тебе всё, что хочешь, но оставь мальчика в покое.
Она в ярости развернулась к нему:
— Ты думаешь я убью Ставина из-за вашей дурости?
Казалось, он снова попытается задержать её. Она крутанула плечами, сильно толкнула его в живот и прыгнула под полог шатра. Внутри она бросилась к торбе. Внезапно разбуженная и раздражённая Песок выскользнул наружу и свернулся в кольцо. Когда младший муж и жена попытались войти он неистово зашипел и затрещал. Змея никогда раньше не слышала такого от него. Она даже не потрудилась обернуться. Змея опустила голову и вытерла слёзы на щеках, прежде чем их увидит Ставин. Она опустилась перед ним на колени.
— Что случилось? — он был беспомощен, но слышал голоса и шум за шатром.
— Ничего, Ставин. Ты знаешь, что мы перешли пустыню?
— Нет, — изумился он.
— Было жарко и у нас не было еды. Трава сейчас охотится. Он сильно проголодался. Сейчас забудь о нём и позволь мне начать, хорошо? Я всё время буду рядом.
Он был так измучен, что не смотря на разочарование, у него не было сил спорить.
— Хорошо, — его голос шуршал, как песок высыпающийся между пальцев.
Змея сняла Туман с плеч и сняла одеяло с тщедушного тела Ставина. Опухоль давила на его грудную клетку, исказив её форму, сдавив внутренние органы, высасывая из него жизненные силы. Придерживая голову Тумана, Змея позволила ей скользнуть по мальчику, коснуться и обнюхать его. Она должна была сдерживать кобру от преждевременной атаки. Волнение заставляло нервничать. Когда Песок затрещал, она вздрогнула. Змея тихо заговорила с ней, успокаивая. Навыки, полученные бучением и дрессировкой, вернулись, заменив природный инстинкт. Туман замерла, когда язык скользнул по коже над опухолью. Змея отпустила её.
Кобра прыгнула и ударила, как атакуют кобры, слегка вонзив клыки, отпрянула, стремительно атаковала снова, схватила крепче, удерживая и жуя, словно добычу. Ставин закричал, но Змея держала его и он не дёргался.
Туман выпустила содержимое ядовитых желёз в ребёнка и отпустила его. Кобра поднялась, развернулась, сложила капюшон и совершенно прямой линией скользнула по тюфяку в темноту своего уютного обиталища.
— Всё кончилось, Ставин.
— Я теперь умру?
— Нет. Не сейчас. И, я надеюсь, не через несколько лет.
Она достала флакон из поясной сумки:
— Открой рот.
Он подчинился и Змея брызнула снадобьем на язык.
— Это уменьшит боль.
Она, не вытирая кровь, наложила повязку поверх ряда пунктирных ранок.
Змея отвернулась от него.
— Змея, ты уходишь?
— Обещаю. Я не покину тебя, пока не скажу «до свидания».
Ребёнок откинулся назад и закрыл глаза, позволив лекарству действовать.
Свернувшись спиралью, Песок неподвижно лежал на тёмной циновке. Змея позвала его. Он направился к ней и позволил засунуть себя в торбу. Змея закрыла её и подняла. Сумка всё ещё казалась пустой. За шатром послышался шум. Родители Ставина и люди, которых они позвали, откинули полог и всматривались внутрь, тыкая перед собой палками даже прежде, чем могли что-нибудь рассмотреть.
Змея опустила кожаную сумку.
— Всё сделано.
Они вошли. С ними был Аревин, только у него в руках ничего не было.
— Змея… — в его голосе были жалость, сострадание и боль. Он обернулся. Мать Ставина стояла позади него. Он обнял её за плечи.
— Без неё он бы умер. Чтобы не случилось теперь, он бы умер.
Женщина стряхнула его руки.
— Он мог выжить. Он мог уйти. Мы… — она не могла говорить от нахлынувших слёз.
Змея чувствовала движение людей вокруг неё. Аревин шагнул к ней, и она заметила, что он хотел закрыть собой её.
— Умеете ли вы плакать? Может ли кто-нибудь из вас плакать обо мне и моём отчаянии, или о них и их вине, или о мелких созданиях и об их боли? — Она чувствовала, как слёзы текут по щекам.
Они не поняли её. Её плач обидел их. Люди отступили, всё ещё опасаясь её, но держась вместе. Ей не нужно было больше быть спокойной, чтобы не побеспокоить ребёнка.
— Вы глупцы, — её голос сорвался, — Ставин…
Свет из дверного проёма хлынул на них.
— Дайте войти.
Люди перед Змеёй раздвинулись, пропуская вождя. Она шагнула к Змее, не обращая внимания на сумку и почти касаясь её ногой.
— Ставин будет жить? — её голос был тихим, спокойным и ровным.
— Я ни в чём не уверена, но мне кажется, он выживет.
— Оставьте нас.
Люди, прежде не понимавшие Змею, поняли своего вождя. Они оглядывались, опускали оружие и, наконец, один за другим начали выходить из шатра. Аревин остался.
Змея почувствовала, что напряжение, вызванное опасностью, покидает её. Колени подогнулись. Она склонилась над сумкой, спрятав лицо в руках. Пожилая женщина встала перед ней на колени, прежде чем она успела возразить или остановить её.
