Снеговик есть не только у нашей школы. В парках и дворах их полно. Некоторые дети одели свои творения епископами или джентльменами в шляпах-котелках, и требуют у прохожих монетки, как в Ночь Гая Фокса[8]. Возле автобусной остановки дети придали куче снега форму толстых людей, ожидающих автобус.
Улица Хай Стрит расчищена и посыпана солью. На ней сегодня было многолюдно. Многие магазины были закрыты всю неделю из-за этого тихого кризиса, но открываются в субботу утром. Это значит, что людям приходится за один раз покупать сразу всё.
Рядом с «Помпой», пабом на углу, выставлена доска, на которой мелом написаны повысившиеся цены на бренди и другой алкоголь. Когда «Помпа» открыта, рядом с ней всегда припаркованы мотоциклы, и парни в чёрных кожаных куртках сравнивают у кого громче ревёт двигатель и смеются с тех, кто жалуется на шум. Они называют себя «Ребята Сверх-тонники» Оказывается, стать членом их банды можно лишь разогнав мотоцикл до скорости больше ста миль в час («тонны») и выжив после этого. Сейчас все мотоциклисты закрывают свои мотоциклы брезентом, а когда заводят их, создают ещё больше шума, чем обычно, из-за того, что свечи обледеневают. Я всегда перехожу дорогу так, чтобы не проходить рядом с этим пабом, когда в нём есть «Ребята Сверх-тонники». Любым попавшимся им на глаза девушкам они говорят ужасные вещи, даже таким маленьким и незаметным, как я.
Я пошла в магазин со списком покупок для дедушки. Были затруднения с завозом продуктов, поэтому я не всё смогла купить. Яйца, хлеб, и чай бывают нерегулярно. В очередях женщины говорят о том, что могут вернуть карточную систему. Молоко найти невозможно. Молочники перестали ездить около двух недель назад. Бутылки, которые они оставляли на крыльце, замерзали и лопались. Во многих магазинах за очередями присматривают полисмены в тёплых плащах и шлемах. Некоторые люди теряют терпение. Иногда в ход идут полицейские дубинки.
На свои карманные деньги (6 пенсов) я купила шоколадку, но она так замёрзла, что я об неё чуть зубы не сломала.
– Привет, Лобастая, – раздался голос.
Это был Джон Марсианин, он сидел на пассажирском сидении джипа. По выходным он вместо школьного блейзера носит шерстяной армейский свитер. Сегодня на нём была ещё балаклава, оттопырившаяся по бокам из-за дужек его очков.
Балаклава не полностью прикрывала его лицо, и было видно, что он покраснел.
– Привет, Джон, – сказала я.
После того случая с Грозным, я стараюсь не произносить прозвища вслух. (Не знаю, как Джиллиан удаётся с этим справляться.) Я не понимала, почему он красный. Затем я сообразила, что Джон обычно с девочками не разговаривает. Он может говорить только когда рядом Джиллиан. За пределами школы он вообще не знает, следует ли признавать моё существование.
– Я тут с папой, – сказал Джон.
На Хай Стрит были солдаты, они организовывали контрольно-пропускной пункт. Капитан Брент, отец Джона, гонял солдат, изо всех сил стараясь быть вежливым с женщинами, стоявшими в очередях и задававшими ему вопросы. Гонять солдат у него получалось лучше, чем быть вежливым.
– Мы берём на себя власть на время чрезвычайной ситуации, – сказал Джон.
– Какой ещё ситуации?
– Холод. Это Нападение. Всем понятно, что это неестественно. Это кто-то сделал. Скоро об этом объявят официально.
К джипу вернулся отец Джона. С ним был молодой солдат, водитель.
– Кто твоя подружка, Джонни?
– Ло...
– Сьюзен Форман, – сказала я.
– Ты в одной школе с Джонни?
Я подтвердила.
– Молодец. Веди себя хорошо.
Когда они отъезжали, объезжая кучи снега на дороге, Джон оглянулся на меня. Кажется, я ему нравлюсь.
Позже...
Мне нравятся Питер О'Тул, Джон Леннон, и Патрик МакГуэн. Я обожаю «Лоуренса Аравийского», «Битлз», и «Опасный человек».
Альберт Финни мне не нравится, но он мне не нравится по-особенному, так что, возможно, на самом деле это означает, что он мне нравится больше, чем остальные.
Поскольку это был фильм для взрослых, чтобы попасть в «Риалто» на «Субботний вечер и воскресное утро» нам с Джиллиан пришлось одеться как шестиклассницы: высокие каблуки, макияж. Мы сели в задних рядах и двое парней попытались с нами заговорить, но они были гадкие, и Джиллиан их отшила. А потом мы увидели, что в зале есть мистер Честертон и мисс Райт из нашей школы, и нам пришлось прятаться, потому что они знали, сколько нам лет.
У меня из головы не выходит Альберт Финни. Или же Артур Ситон, которого он сыграл в этом фильме – персонаж из книги Алана Силлитоу, которую я ещё не дочитала. Грозный отобрал у меня эту книгу, потому что я читала её вместо того, чтобы изучать ротации сельхоз культур в Швейцарии. Когда он кидал крысу на конвейер на фабрике, или разбивал камнями окна, я понимала, что он был одновременно прав и неправ. Думаю, мне нравятся бунтари, я и сама почти бунтарь.
Мне не нравится Клифф Ричард, и в этом я уверена. Фу! Как по мне, так неудивительно, что он, наверное, останется холостым до конца дней своих[9].
Разумеется, это всё люди, которых я не знаю лично. Я их видела или слышала только в кино, в журналах, по телевизору, по радио. Я не знаю их. (Так, как я знаю Джона, Джиллиан, учителей и дедушку). В том возрасте, на который я выгляжу, в некоторых земных культурах я бы была уже замужем и имела детей. Даже здесь и сейчас, в Англии (с моим подделанным свидетельством о рождении), я могу через полтора года выйти замуж, хотя это очень маловероятно. Джиллиан говорит, что девушки-пятиклассницы, которые бросали школу, чтобы выйти замуж, обычно делали это по залёту.
Я нравлюсь Джону. Нравится ли мне Джон?
Я не хочу отвечать на этот вопрос в дневнике.
Позже...
После того, как Джон и его отец уехали, я какое-то время бродила по Хай Стрит. У меня есть что-то типа подработки на выходных: я присматриваю за Малколмом, за что мне платят аж пять шиллингов. Джиллиан называет Малколма моим парнем, но ему всего шесть лет, и он даже для своего возраста не очень-то взрослый. Его мама работает продавцом в газетном киоске, а папа водит автобус.
Они из Тринидада, и они жаловались на климат ещё до начала морозов. Малколм любит ходить в кино, особенно на фильмы про ковбоев (скукота) и на мультфильмы (в которых и то больше смысла). Иногда я вожу его в зоопарк или в музей, но чаще всего сижу с ним в квартире его родителей, играю с ним, и рассказываю сказки.
Малколм любит слушать сказки. Я сказала ему, что я беглая принцесса из космоса. Он делает вид, что верит мне. А может, и вправду верит. Когда я с ним разговариваю, я могу рассказывать ему такое, что не могу рассказывать другим. И моя голова при этом не болит. Как будто Малколм не считается.
