Стало понятно, почему все запросы в прошлое не увенчались успехом — предмет ВСЕГДА уходил в отколовшийся Мир, и тот дальше развивался уже с измененной историей, по своим правилам, а Мир-отец, как и должно быть, оставался неизмененным, так что в нем никаких причинно-следственных парадоксов не возникало. Таким образом, СВОЕ прошлое изменить нельзя в принципе, а в возникающих параллельных Мирах — пожалуйста.
На счет будущего было сложнее. Пересылаемый объект также уходил во вновь образовавшуюся событийную линию, но в КАКОЙ именно МИР из прошлого попадет Кребс Мира-прародителя? Здесь все определялось случаем и зависело, скорее всего, только от количества получившихся «ветвей». Причинно-следственные связи в каждой линии также не нарушались, так как первоначально взаимодействующие объекты принадлежали различным Мирам. Получалось так, что золото не пришло по назначению — тому, кто его заказывал, и не могло прийти, а досталось какому-то другому Кребсу, из его событийной линии, которая размножилась 2-го декабря при доставке слитков. Впрочем, в любом случае, это была пустая гипотеза, и делу мало могла помочь.
С каждым днем психическое состояние Ронни ухудшалось. Он исхудал, зарос жиденькой бородкой, под глазами светились яркие синяки. Иногда ему слышались странные звуки, идущие из ниоткуда, а перед взором постоянно кружили какие-то серые пятнышки. Он стал крайне раздражителен и кидал в Стивенсона все, что попадется под руку, если тот слишком настойчиво крутился рядом.
И в нем росла злость, дикая злость. На всех. И в особенности на «параллельных Кребсов». Никто не хотел делать его богатым. Все делали его только несчастным и обездоленным. Он был разорен, унижен и оскорблен. Над ним жестоко посмеялись, хитро использовали и выкинули на помойку жизни. Но они ответят. Кребс еще не знал, КАК, но непременно ответят!
А двенадцатого декабря Машина неожиданно прислала шимпанзе. Он выскочил из Зоны и с диким визгом стал носиться по подвалу, размахивая лапами и натыкаясь на предметы. Большое зеркало вмиг раскололось на мелкие осколки, гора выпитых Кребсом бутылок со звоном разлетелась по полу, столик перевернулся, и нехитрая закуска была под ним тут же погребена. Ронни ловко подхватил новую, еще непочатую бутылку мадеры и прижал ее к сердцу, ошарашенно разглядывая гостя. На шимпанзе оказался клоунский цирковой наряд и ошейник с бубенчиками, весело побрякивающими при каждом движении обезьяны. Кребс заметил, что на нем крупно было написано: «Дурачок». Камень в чей огород?
Разъяренный шимпанзе — довольно опасное животное. Кребс выскочил из подвала, сбегал в свой кабинет за браунингом и, вернувшись, с наслаждением в упор расстрелял бедного примата. На этот шум явился на смерть перепуганный Стивенсон, вдвоем они убрали тело шимпанзе, и с этого момента Кребс нигде не расставался с пистолетом.
Пятнадцатого декабря Ронни, заняв у знакомых деньги, умудрился достать целый кэб взрывчатки и ручных гранат. Как он это сделал, история умалчивает…
«Моя месть будет ужасной, но справедливой», — удовлетворенно думал уже сошедший с ума Ронни.
— Сэр… — голос Стивенсона охрип и дрожал, когда они вместе перетаскивали к Машине тяжелое и опасное добро в длинных плоских ящиках цвета хаки. — Зачем это все вам?!
— Надо помочь кое-кому, — усмехаясь, отвечал Кребс, — образумиться и понять некоторые элементарные соображения по поводу моей персоны…
У Стивенсона также постепенно зрел план, но он пока не решался привести его исполнение. Но если дело начинает принимать такой оборот!
— Соберите необходимые вещи и будьте готовы по моей команде бежать из этого дома, — сказал он вечером миссис Бойд и Бену, который и так уже был готов к любым действиям по спасению своей души и тела, ожидая подходящего случая.
После обеда Кребс принял традиционную рюмку и решительно спустился в подвал, весело бурча что-то себе под нос.
— Не хотите, джентльмены, по-хорошему, будем по-плохому, — хмыкнул он и выставил таймер Машины на час в будущее. — В конце концов, и я рискую, так что все по-честному…
Он с трудом распаковал один ящик и достал большую динамитную шашку с бикфордовым шнуром. «Один дюйм нашего шнура горит около трех секунд», — сказали ему. Кребс отмерил четыре дюйма шнура и аккуратно обрезал его. Затем запустил процесс хронопереброски, поджег шашку и положил ее по центру Зоны. Когда осталось менее дюйма шнура, шашка исчезла.
— Поиграем в русскую рулетку! — Возбужденно воскликнул Ронни и довольно оглядел ящик. — Сегодня все там будете… Если сам останусь в живых.
В течении часа он, нервно поглядывая на ручной хронометр, забросил в будущее двадцать пять шашек, в конце уже так приноровившись, что на глазок поджигал шнур в нужном месте и швырял его при последних отчетах Машины, рассчитывая, что она взорвется ТАМ через одну-две секунды после прибытия.
Наконец, по истечении часа отбытия первой шашки он уселся напротив Зоны, мрачно потягивая коктейль собственного приготовления.
Однако, нервов у него хватило минут на пятнадцать. Покрывшись холодным потом, он выскочил за дверь, привалившись к ней спиной с другой стороны, с трудом переводя дыхание. Ровно через минуту в подвале грохнул взрыв. Через три минуты — еще. Кребс, уже жалея о затеянном, дрожащей рукой оттер со лба пот и кинулся по ступенькам наверх.
Наверху столпилась прислуга. Мертвенно-бледный Бен, отбивая зубами чечетку, круглыми, вытаращенными глазами пялился на хозяина, словно на вернувшегося с того света. Миссис Бойд скороговоркой читала молитву, а Стивенс, тоже перепуганный, принялся ощупывать Ронни:
— Вы целы, сэр, с вами ничего не случилось? Что это было?
— Оставь меня, все нормально… — Кребс устало отмахнулся от него и попытался пройти мимо. — Эксперимент, только и всего. Вы свободны.
Видя, что никто не двигается, он гаркнул:
— Какого черта вы все здесь делаете?! Что, дел никаких нет, а?! А ну-ка, марш отсюда, и впредь чтобы оставались на своих местах! И держите язык за зубами, иначе…
Ронни красноречиво похлопал по притороченному к поясу браунингу и зашагал прочь. Через мгновение глухо взорвалась еще одна шашка. Миссис Бойд испуганно икнула и со слезами бросилась бежать, а Бен бессильно сполз по стенке на пол, моргая белесыми ресницами. Уж он-то знал, что что-то должно было случиться нехорошее!
Стивенс совсем ссутулился. Перекрестившись, он поджал тонкие губы и пошел к себе в комнату, намеренно печатая шаг. С каждым часом решимость его все росла.
Следующая неделя для домочадцев была сущим адом. Кребс совсем свихнулся и теперь с азартом играл в свою усовершенствованную «русскую рулетку». Он напивался вдрызг и бросал в Зону шашки, а вскоре очередь дошла и до ручных гранат. Причем он уже не выбегал из подвала, а прятался за корпусом Машины, на котором до сих пор не появилось сколько-нибудь заметных царапин. Каждый день в подвале гремело пять-шесть взрывов, дом сотрясался, летели осколки, стоял невообразимый чад и смог, проникающий даже наверх. Пару раз Ронни задевало: в первый раз в щеку, оцарапав ее, во второй — в предплечье. Но даже перебинтованный он не сдавался и увлеченно продолжал свое занятие.
