III
- Ну что, выспалась? - Спала как убитая. Ой, у меня часы встали. Сколько сейчас времени, интересно? - Не знаю. Солнце ещё высоко. - Разжигаешь костёр? - Вызываю саламандра. Ветки насквозь сырые, третий раз уже гаснет. Весьма строптивый дух. - Это боги мстят нам за похищение огня. - Кажется, они уже наделили нас всеми возможными дарами. О, мстительность богов, ты безмерна! - А умываться придётся без мыла. - Потри руки песком. Кстати, африканцы считают, что огонь был похищен вовсе не у богов, а в джунглях у шимпанзе. - У всех свои боги. - Язычница! Эх, не догадались мы захватить сухого горючего. - Какая вода тёплая! Плещется. И никаких жалоб на ломоту и головную боль! Как же она играет с этим миром. Не зря все её так обожают. А что было бы проку, если бы она стала разыгрывать из себя Жанну д'Арк? Кому от этого была бы польза? Провоцировать на комплименты лучше, чем провоцировать на грубость. Она всегда такая разная, и всегда она одна. Ребёнок играет так бескорыстно. И чем игра, в сущности, отличается от жизни? И зачем нужно всё опошлять вопросами? - О, я вижу саламандр сжалился над тобой. - Он капризен, но не жесток. Так что с голоду мы с тобой не умрём. Я захватил бифштексы. - Какая жалость, а я так хотела стать вегетарианкой. Но не умирать же за идею, правда? - Правда, правда. Знавал я одного вегетарианца. Он начитался Руссо и стал кричать: "Я Навуходоносор! Я Навуходоносор!" Разорвал на себе одежде и убежал в леса, сказал, буду питаться растительностью, вернусь к естественной жизни. И чем кончилось? Наелся волчьих ягод и умер. - Хорошо, тебя не слышат ребята, которые читали нам лекцию. - Жаль, что не слышат. Отказаться от бифштекса - не слишком ли убогий путь к любви и совершенству? Вегетарианцы встречаются и среди маньяков-убийц. - Ладно, убедил. Буду есть мясо, хоть для здоровья это и вредно. - Голод убеждает лучше чем слова. Между прочим, я тебя люблю. - Слышала, помню. - Посмотри, ты видишь эти белоснежные океанские лайнеры? Мы единственные люди на земле, и сейчас к нам спустится архангел, который поведает нам о небесной битве и низвержении сатаны. Послушай, какая музыка звучит в каютах, посмотри, как танцуют пары на палубе. Кабиры хранят их. Подобно Адаму видим мы все царства, что будут воспеты и разрушены, всех людей, что будут жить после нас. - Кажется, в эдемском саду не было моря. - Тогда это был вовсе не эдемский сад. Не могло там не быть моря. Море поёт всё ту же песню, которую пело оно над колыбелью зарождавшейся жизни. Давай жарить над огнём, а то углей не дождёшься. - Ничего, подождём. Я тоже захватила с собой кое-что. Печенье. - Миндальное печенье? Тогда давай сварим кофе?
- Какой он славный, наш остров! - Наш остров на самом краю земли. Колонны пахнут канифолью, трётся о них смычок, звучат струны, и поёт листва и радуется, и славит всевидящие лучи такого щедрого солнца. И приветствует их земля и дарит амброзию всем пришедшим к ней. Не бойся быть бессмертным, пусть это только на миг, вдыхай этот запах, коснись ладонями лепестков мака, посмотри, сколько смолистого света собрано в восковые соты. Безумное празднество, пир блаженных. Долина среди скалистых ущелий. - Не бойся испить напиток бессмертия. Это поёт земля, хранящая наш союз. - Она так радуется. Она выпила вина? - Нет, её напиток - вода, смешанная с желтком и мятой. - Почему она так счастлива? - Ты пришла к ней, она слышит тебя своим телом. Чего же больше? Она так любит свою дочь... - Пчёлы. Посмотри, какие они смешные! Они так упоённо возятся с каждым цветком, как будто совершают обряд. - Они и есть жрицы, золотистые дети Мелиссы. - А вот интересно, они трудятся? - Нет. Это человек наказан трудом в поте лица. - Но как же? Они собирают нектар и, наверное, устают. - Разве объяснение в любви - труд? Когда ты поёшь, разве ты трудишься? - Не знаю. Честно говоря, я представляю себе труд как что-то иное. - И в этом секрет счастья. - Разве кто-нибудь знает толком, что такое счастье? - И больше всего говорят о нём те, кто его не имеет и только мечтает о нём. - А те, кто счастливы, не замечают его? - Разве ты не замечаешь любви? Когда ты поёшь, ты счастлива? - Не знаю. Когда я пою, я совсем не чувствую тяжести, но... Скажи, разве я певица? - Сейчас ты такая, и я знаю каждую твою чёрточку, ты вся из света, и тебе не нужно что-то старательно делать и кем-то быть, просто ты - это ты, и сами вопросы кажутся ненужными и пустыми. - Почему все люди не могут быть счастливы! - Одни не знают дорогу к Елисейским полям или боятся искать её. И говорят себе: "Что бы мы ни делали, мы всё равно умрём". И вот, чтобы снять с себя вину за свои беды, они помещают Элизиум по ту сторону смерти. А другие, и оказавшись здесь, уже торопятся уплыть и вернуться к своим делам. - Но почему? - Так надёжнее. Они боятся остаться без дела, они дорожат своим местом у конвейера пыток, они боятся потерять свои беды. Они просто боятся быть самими собой. - Забавно. Но можно ли обвинять нас в этом, ведь человек не всесилен! Невозможно противостоять всему миру. - Да, это не всегда легко. Но ведь можно создать свой собственный мир, разве нет? Но каждый раз только-только отведав сладчайшего из напитков, человек торопится опять стать простым смертным. Вот и мы так же. И как бы земля ни была милостива к нам, мы всё испортим своим страхом. Страх ничтожество. Только безумие может заставить служить ему. - Но ведь и служа ничтожеству, можно совершать великие подвиги. - Да, но вопреки ему... - Ты не знаешь, как называется этот остров? - Эдем. - А на самом деле? - Элевсин. Почему собственно всё должно иметь название? Названия мимолётны, и каждое верно только миг. Нет в мире абсолютных определений. - Смотри, пшеница! - Славные колосья... - Откуда она здесь? - Это всего лишь чудо. Кто-нибудь проходил здесь и обронил семена, только и всего. Всё настоящее просто. И бесконечно сложно - два мира, мир лиц и мир масок... Облака - розовые перья с золотистой корочкой. - Смотри, где уже солнце! - Увы, я вижу, как оно наливается бронзой. Конец золотого века... - Сколько же прошло времени? Кажется, что целая вечность или одна минута. - Так оно и есть. Вечность и минута. - А на самом деле? - Это на самом деле. А по часам не знаю.
Темнеет. И звёзды ночные восходят на трон единовластного дневного владыки. Что они хотят поведать нам? Их огни кажутся великим хаосом, но приглядись, приглядись внимательнее, разве не видишь ты, какую фигуру являют они, какую магическую формулу они хранят? О мать смерти и сна! Как торжественно выезжает она из западных ворот! И снова восходит зерцало царицы ведьм. Но я не отпущу тебя, нет! Ночь не разлучит нас, если земля полна ещё тепла и ласки. Сколько ночью отражений солнца? Столько же, сколько ликов луны. - Какой у тебя шикарный рубин. - Это Карл подарил. Красивое кольцо, правда? - Увы... - Нам, наверное, пора возвращаться. - Нет, не сейчас! Побудем здесь ещё, хоть немного. Всегда так. Настаёт ночь, и мы растерянно озираемся и говорим: "Пора возвращаться",- и всё стараемся спрятаться, укрыться поглубже и воображаем, что нас окружают сонмы врагов. - Все мы немножко солнцепоклонники. Ах ты бесстрашный мой рыцарь! - Ты помнишь, как мы встретились в первый раз? - Ещё бы. - Мне тогда негде было переночевать. И я остался у тебя. С тобой. - Да, помню. Была ужасно холодная ночь. А тебе как всегда некуда было податься, ты уже собирался идти ночевать на вокзал, ладно отговорила. - У меня была комната, но там поселились чужие люди, и я не хотел туда возвращаться. - Ты никогда не желал воевать за очаг. - И поэтому всегда грелся у чужого, да? - Не похоже. Ведь ты, кажется, везде чувствуешь себя как дома. И у меня ты так быстро освоился... - И мы были вместе и вместе ходили гулять, и я что-то писал и читал тебе, а ты слушала. - И ведь это ты убедил меня в том, что мне надо петь и чего-то там добиваться! Какая безответственность. - Мы были вместе и радовались тому, как оттаивала земля. А потом было лето. Такое же как сейчас. Боже мой, сколько мы тогда понаделали глупостей! - Не меньше чем теперь. - А потом Земля снова ушла в афелий, и я потерял тебя. И чуть не замёрз. - Зато теперь у тебя нет недостатка в слушателях. - Я поселился в этом ужасном, таком звукопроницаемом отеле и ждал тебя, я знал, что ты непременно придёшь. А потом мы просто сбежали оттуда. - И всё никак не можем остановиться. Всё крутим педали. - А ведь ты уже была замужем за Карлом! - Он, помнится, ужасно злился. - Ты говорила, что тебе нужен только я. - Я и сейчас могу тебе это сказать, раз уж тебя потянуло на сантименты. Но мы всегда стараемся беречь то, что нам дорого. - И ты стала моим ангелом-хранителем, моим ласковым ангелом. - Посмотри, уже совсем стемнело, нам надо отдать лодку. Ведь мы взяли её только на день. - Я так и вижу, как Карл мечется по номеру и чертыхается, глядя на часы. Что ж, придётся сыграть на этот раз роль Харона. Иди, садись.
