Вскоре они встретили еще несколько кораблей, а около десяти часов у них над головой погудел первый самолет. Увидев его, Салли снова принялась сосать палец. Только тут Джеффри сообразил, что за весь предыдущий вечер им не встретился ни один настоящий корабль, ни один самолет.
Было часа четыре, когда они, пыхтя, добрались до устья Морле и пришвартовались к причалу. Шел дождь. Бензина в баке оставалось не больше чашки. Смешной паровозик, протяжно свистя, пересекал длиннющий мост через долину Морле.
— Смотри! — закричала Салли. — Совсем как у меня на картинке!
По дорогам, по обеим сторонам гавани, с ревом неслись автомобили. Салли удивленно уставилась на них, и ее палец снова непроизвольно полез в рот.
— Как быстро они ездят, — поразилась она. — И как только они умудряются не сталкиваться друг с другом! Наверно, это очень опасно. А еще они воняют…
Машины и правда воняли. Этого Джеффри не помнил. Впрочем, возможно, за последние пять лет он просто отвык от выхлопных газов. Неподалеку ловил рыбу мальчик. На вид — настоящий француз. Напрягая память, Джеффри выдавил из себя несколько французских слов:
— Nous sommes Anglais,[1] - неуверенно пробормотал он в уверенности, что на большее не способен.
— Да ну, в самом деле? — поразился мальчик. — И я тоже. Вы что, только приплыли? Не слишком-то вы торопились! — И он рассмеялся, словно это была шутка, которую кроме него все равно никто не сможет оценить. — Я провожу вас до канцелярии, хотя, скорее всего, она закрыта: больше некого встречать, понимаете? Монсеньор Палье будет прыгать до потолка от радости, что у него появилась работа.
«Канцелярия» располагалась на втором этаже небольшого симпатичного домика. Надпись на двери гласила «DEPARTEMENT DES IMMIGRES».[2] Изнутри доносились голоса.
— Вам повезло, — сказал мальчик. — Видать, они притащил сюда какого-то своего дружка, чтобы вместе раздавить бутылочку перно.
Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, ввалился внутрь, словно к себе домой. Со спины они видели, как смешно изменилась его манера поведения: небрежная сутулость сменилась позой почтительного внимания, мокрый берет мгновенно оказался в руке.
— Монсеньор Палье, — вежливо произнес мальчик, — я привел к вам двух новых иммигрантов. Это дети.
— Diable! — воскликнул кто-то.
— Спасибо, Ральф, — сказал другой голос. — Путь войдут.
В комнате было удивительно жарко; пахло пылью, бумагами, газом, мокрыми зонтиками и потом. За столом, на котором ровными стопками лежали испещренные колонками цифр бумаги, сидело двое. Один — маленький седой джентльмен, представившийся как месье Палье; другой — на вид большой начальник, крупный мужчина в мятом пиджаке. У него было квадратное загорелое лицо и короткие стоящие торчком усы. Месье Палье представил его как генерала Турвиля, инспектора Департамента.
Генерал что-то пробормотал месье Палье по-французски и уставился в окно, за которым по-прежнему лил дождь.
— Садитесь, пожалуйста. — Палье придвинул два стула. — Генерал любезно согласился подождать, пока я запишу ваши данные. Дело в том, что мы как раз обсуждали возможность закрытия этого бюро, так что вы едва не опоздали. Ну а теперь, — он взял официальный бланк, — пожалуйста, как вас зовут?
— Джеффри и Салли Тинкер.
— Ваш возраст?
Джеффри беспомощно посмотрел на Салли.
— Мне одиннадцать, а ему шестнадцать, — ответила она.
— Вы что, молодой человек, не знаете, сколько вам лет? — поднял брови месье Палье.
— Меня вчера ударили по голове, — объяснил Джеффри, и у меня что-то случилось с памятью.
— Ах вот как! — Месье Палье, казалось, ничуть не удивился такому объяснению. Словно ни в чем ни бывало, он на безупречном английском задавал вопросы, аккуратно занося ответы в анкету. Под самый конец он спросил:
— У вас есть с собой деньги?
— У нас есть тридцать золотых соверенов, и если понадобится, мы можем продать катер.
— Вы приплыли во Францию на собственном катере? Вы его не украли?
— Нет. Раньше он принадлежал моему дяде Якову, но его убили, и Салли говорит, что дядя оставил его мне.
— Ce bateau la?[3] — пролаял генерал, не отрываясь от окна.
Это было настолько неожиданно, что сначала Джеффри даже не понял, что это был вопрос. На мгновение ему показалось, будто генерал просто откашлялся.
— Да, это он, — кивнул Джеффри. — Он называется «Кверн».
Кивком головы генерал подозвал к себе месье Палье, который подошел и тоже поглядел в окно. Потом снова повернулся к Джеффри и Салли.
— Давайте разберемся, — сказал он куда менее дружелюбно, чем раньше. — Вы утверждаете, что приплыли из Веймута вон на той белой моторке, которая стоит у причала.
— Да, — ответил Джеффри. — А что?
— Он думает, — пояснила брату Салли, — что мы не могли приплыть сюда на моторной лодке.
— Совершенно верно, — кивнул месье Палье. — Коме того, хорошо известно, что французское правительство крайне интересуется теми immigres, кого не затронула царящая в Англии машинофобия. Было даже несколько самозванцев. Они рассчитывали получить от правительства деньги.
— И они приплывали на моторных лодках? — спросил Джеффри.
— Разумеется. Они полагали, это будет лучшим доказательством того, что они те, за кого себя выдают.
— Ну и дела, — вздохнула Салли.
— С другой стороны, детей среди них еще не бывало, — покачал головой месье Палье. — И мало у кого имелось столько денег. Тридцать золотых соверенов — сумма не маленькая. Если генерал Турвиль не возражает, мы сначала дослушаем вашу историю, а потом уже будем судить.
— Они пытались нас утопить за то, что мы колдуны, — начала Салли, — но Джефф сделал туман и вместе со мной уплыл в гавань, а там нашел немного той жидкости, которую надо залить в мотор, чтобы он заработал, и завел двигатель, а я столкнула за борт мужчину, который хотел нас остановить, и мы выплыли из залива, а потом мотор остановился, а туман рассеялся, и они погнались за нами на лодках, а Джефф вызвал ужасный ветер, который их разогнал, и потом он починил мотор, и я ему помогала, а еще потом я приготовила ужин на такой штуке, вроде печки, которая делала «фр-р-р» голубым огнем, который попадал в нее из большой железной бутылки, и вот мы здесь.
— А можно еще раз, только помедленнее, — попросил месье Палье.
Несколько часов он только и делал, что задавал вопросы. Впрочем, и генерал не упускал случая пролаять вопрос-другой. Большей частью отвечать приходилось Салли. Они, почему-то, все время возвращались к тому, как Джеффри запустил мотор, и как они потом чинили его в море. В какой-то момент генерал сам отправился на «Кверн» посмотреть, что к чему. Он вернулся, прихватив с собой несколько странных вещиц вроде полусгнившего войлока или пакета заплесневелого печенья. Потом они о чем-то долго шептались по-французски, и, наконец, месье Палье снова вернулся к ребятам.
