Когда Игорь рассказал об этом злоключении Анатолию, тот схватился, сказал, что сам мог выписать ему по дружбе такую справку (разумеется, бесплатно), обозвал начальника станции вором и ещё худшим бандитом, чем те двое, хотел идти ругаться и отбирать назад деньги, а Игорь, который меньше всего на свете любил всяческие скандалы и разбирательства, отговаривал его; и тут как раз вовремя из Москвы прискакал курьер, прибил к дверям станции указ регента о воссоздании Табели о рангах в честь трёхсотлетия города на Неве, второй экземпляр занёс градоначальнику и поскакал во весь опор дальше - по посольствам России в Европе. Согласно указу начальник станции действительно становился станционным смотрителем, но не последнего, а 9 класса чиновником. Сам Игорь оказывался вровень с Анатолием чиновником 10 класса по гражданской линии - коллежским секретарём, и оклад должен был соответственно вырасти на треть.
- Это всё потому,- объяснил Анатолий,- что в прошлом году был отличный урожай, да и в этом - хорошие виды.
Пока публика обсуждала новый указ, Игорь нашёл подходящего ямщика с двухместной коляской, договорился о тысяче до Киева, и около полудни попутчики выехали из городка, провожавшего их собачим лаем, шумом мебельной фабрики и снова накрапывающим дождём. Чуть более двух тысяч обывателей Невеля на краю России вели тихую, размеренную жизнь без конца и начала, а время делилось на неравные периоды проезжающими курьерами с правительственными указами, да и то, если они касались райцентра.
Расстояние от Невеля до Киева экипаж покрыл за неделю. Они проезжали тихие белорусские деревни, где вечерами на лавках сидели крестьяне, пили водку, закусывали вяленой рыбой, а единственный гитарист что-то горланил, беспорядочно бренча: двухэтажные городки с высокой водонапорной башней, где уже цвели яблони, а неопрятные мальчишки швыряли в проезжающих надкусанной редькой и кричали непристойности. Попадались развалины, оставшиеся от последней войны и не восстановленные, уже заросшие камышом сгнившие пристани на речках, зияющие провалами окон дома, где по ночам водились привидения павших солдат. На станциях их любезно принимал начальник в кожаном кресле под портретом Лукашенко верхом на коне (батька любил показываться народу на коне, а его злопыхатели рассказывали про этого коня множество обидных анекдотов, за которые журналистов сажают в тюрьму). Игорь продолжал швырять деньги, да и Анатолий от него не отставал, а такие проезжане ценятся везде. Развлечений в дороге мало, поэтому наши друзья перепробовали все способы убить время: обсудили все политические темы, рассказали друг другу о своих любовных похождениях, сыграли сто партий в карты на доске для еды, прочитали всего Сенкевича, причем Анатолий, знавший Бразилию не понаслышке, трижды поправил популярного автора, он рассказывал о своей службе в Рио-де-Жанейро, а Игорь - о результатах переписи, которые ему надлежало немного поправить.
- Путин всеми силами борется с партиями в России,- доказывал Анатолий Игорю.- У нас с ними было полное безобразие: каждая партия хотела иметь свой девиз. В США, насколько я знаю, всего два девиза, в Великобритании - три, а у нас на выборах 95-го (я тогда ещё не голосовал, мне 19 лет было, да и был в Бразилии) было аж 25 девизов, а на последних - 14. Сейчас-то хоть, думаю, будет всего три: "Единая Россия", коммунисты и этот выродок.
- А ЯБЛОКО?
- Нет. Явлинский с его либеральным прудонизмом просто смешон, его партия давно превратилась в секту, и они имеют как масоны свои условные знаки и даже руки не подают неявлинцу. Раньше Питер был их цитаделью, а как Болдырев от них ушёл, всё рухнуло.
- Я думаю,- заключил Игорь,- было бы разумно коммунистам объединиться с Путиным и сблизить свои программы.
- А ты - за коммунистов?
- Да. Всегда голосовал. Из эгоистических соображений. Меня никак не беспокоит благосостояние Березовского, и я, как и все добропорядочные граждане, порадовался вести о национализации волжского коннозаводства. И этой - его газеты "Итоги". Рассказывают, Киселёв распустил слух, что будет бежать за границу на воздушном шаре, а потом как Черчилль объяснял, почему этого не произошло.
- Слушай, все хотел у кого-нибудь спросить, кто в курсе: чем там закончилась вся эта история с Наздратенко?
- А, знаю. Он губернаторствовал до 2002 года и боролся с градоначальником Владивостока Черепковым. Этот инфант террибль одновременно заделался атаманом Уссурийского войска и главным шаманом Приморского края: и даже, утверждают, навёл порчу на Наздратенко, и тому действительно занемоглось. Так Наздратенко подал на него в суд: умышленное наведение порчи - ну, нет такой статьи! и все - а Черепков написал цидулю в Москву, что губернатор покровительствует контрабанде, подарил уссурийского тигра японскому премьер-министру и держит наготове яхту в бухте Золотой Рог, чтобы при приближении ревизора из Москвы удрать в США.
Анатолий расхохотался так, что даже ямщик бросил напевать какую-то унылую песню и обернулся к ним.
- Всё в порядке. Езжай!.. Сторонники их как-то раз подрались на центральной площади, и наздратенковцы, вооружившись рогатинами, взяли штурмом градоначальство. Что делать регенту? Он послал туда ревизора Степашина. Степашин добирался полгода, чуть не провалился под лёд на Байкале. И вот - два месяца назад - Наздратенку привезли в Москву, а что с Черепковым - я не слыхал.
- Да, с нашим атаманом любо братцы жить!
Огромный лось внимательно следил за людьми, забравшимися в такую глушь, где мрачные тени еловых ветвей скрывают нехоженые человеком тропы, а у озерца вне времени и пространства сестрица Алёнушка оплакивает братца Иванушку.
На станции в Жлобине с ними было забавное приключение. Они вылезли из коляски и под первыми каплями очередного дождя - лето 2003 года выдалось на редкость дождливым - торопились по узкому проходу между другими экипажами к зданию регистрационной - и это за минуты до закрытия на обед, когда прожорливый начальник станции съедает при закрытых дверях целого гуся с бутербродами, а опоздавшие путники ждут под дверьми, нецензурно выражаясь в его адрес. Тут из под земли вырос аккуратно одетый и причесанный как первоклассник иеговистский миссионер и сразу приступил к делу:
- Могу ли я поговорить с вами, братья, о Книге Жизни и Откровения?
Анатолий плюнул, поскользнувшись в луже от неожиданности, а Игорь прибавил:
- Вы, милейший, выбрали удивительно подходящий момент!
Потом уже в натопленном холле гостиницы, растянувшись в кресле перед камином, Анатолий пожал плечами:
- Как говорила моя одноклассница: дураков и дождь не мочит... Что там у нас с населением по религиозной части?
