Это сближает.
Отсутствие валюты Эдика не смущало.
Главное — инициатива. В багаже у него было припрятано пять десятков карандашей 2М томской фабрики «Сибирь», семь деревянных расписных ложек и три плоских флакона с одеколоном «Зимняя сказка» — всё вещи на Ближнем Востоке повышенного спроса.
И пока судно шло и шло сквозь бесконечную изменчивость вод, пока возникали и таяли вдалеке рыжие скалы, пока взлетали над водой удивительные крылатые рыбы и распластывались на лазури бледные глубоководные медузы, Эдик все больше креп в той мысли, что делать ему в родном селе без иностранного автомобиля нечего.
Старинные пушки глядели на Эдика с крепостных стен. В арбалетных проемах мелькали круглые лица шведок и финок. Западные немцы, с кожей вялой и пресной, как прошлогодний гриб, пили смирновку в шнек-барах, но Эдик пьяниц презирал. И с ними заодно презирал чаек, рыб, медуз. Все глупое и скучное. У природы нет цели, думал он презрительно. У природы есть только причины. А у меня, у крепкого человека Эдуарда Пугаева, имеется цель. И я дотянусь до нее, хоть вылей передо мной еще одно Средиземное море.
Начал Эдик с Афин.
Хозяйка крошечной лавочки с удовольствием отдала за расписную деревянную ложку десяток одноразового пользования газовых зажигалок «Мальборо». Зажигалки Эдик загнал за семь долларов ребятам с полюса холода, чья нога ни разу за все время долгого плавания не ступала на сушу. А доллары ушли на два удивительных бледно-розовых коралловых ожерелья, которые Эдик в тот же день обменял на десять расписных деревянных ложек и на две литровых бутылки водки, захваченные в дорогу стеснительными туристками из Мордовии.
— Семь долларов! — втолковывал Эдику усатый грек. И показывал на пальцах: — Семь! И ни цента меньше! Это настоящая, это морская губка!
— Два! — упирался Эдик. И показывал на пальцах:
— Два!.. Карандаша!.. Томской фабрики!.. После упорного торга губка переходила к Эдику.
Еще пять карандашей Эдик удачно отдал за чугунного, осатаневшего от похоти сатира. Эдик не собирался показывать сатира дружкам, хотя подобный соблазн приходил ему в голову. Он помнил, что на одесской таможне каждый чемодан просвечивают и никуда он этого сатира не спрячет, поэтому, улучив удобный момент, отдал сатира за три деревянные ложки и за плоский флакон «Зимней сказки» неопытной девушке из Ярославля.
Дела шли так удачно, что Эдик сам немножко осатанел.
Проходя мимо торговца цветами, он вдруг без всякого на то повода нацепил ему на грудь значок с изображением пузатого Винни-Пуха. Приятно было смотреть на улыбающегося грека, но, пройдя пять шагов, Эдик одумался, вернулся, и изъял из цветочной корзины самую крупную, самую яркую розу.
Грек не возражал.
Греку было приятно.
А Эдик за эту розу получил от красивых девушек еще одну бутылку водки.
На знаменитых писателей Эдик теперь посматривал свысока. Книги пишут? Бывает. Но книгу кто будет читать всю жизнь? Это иностранный автомобиль нельзя оставить без внимания. На нем можно поехать в областной центр и выгодно продать на рынке ранние овощи. Так что не стоит хвастаться книжками. Не книжки делают мир, а деньги. Новгородец, например, сам говорил, что театр Дионисия в Афинах археологи вообще отыскали только после того, как случайно нашли в земле металлическую монету с древним планом города.
Параллельно основным накоплениям (русская водка, белое египетское золото, американские доллары), Эдик приобретал и пустячки. Например, приобрел мужскую шотландскую юбку килт — для тещи (она — свой мужик) и цветные трусы 6а-гамы для тестя (пусть пугает мужиков в деревенской бане). Стало привычным делом вешать на плечо Ильи Коврова (новосибирского) тяжелую кожаную сумку с товаром. Двинулись туристы по трапу в чужую страну, сулящую новые приобретения, не теряйся, извинись, тебя не убудет, смело вешай сумку на плечо писателя: я, мол, сигареты забыл или там платок-носовик, и понаблюдай со стороны, убедись в полной безопасности. Илюху ни одна таможня не тронет, он знаменитость! А если обнаружат в сумке, висящей на плече знаменитого писателя, водку, он-то, Эдик, при чем? Всегда можно отмазаться. «Сумка моя, а водка писательская. Это он ее сунул. Пьет, козел!»
В общем, интересно. Дурел Эдик только от исторических мест.
Скажем, Микены. Чего там смотреть? Слева горы, справа горы. Ни речки, ни озера, ни магазина. Трава выгорела, оливы кривые и толстые. Уроды, а не деревья, уродский край. Понятно, почему древние греки лакали вино и воевали. Весь город — каменные ворота, украшенные львами, да выгребная яма. Не хочешь, да соберешь ватажку — вставить Трое. Короче, скука.
Эдик бы в таком месте жить не стал.
Он знал, что ему другое предназначено. Мектуб, как сказал бы Илья. Эдик терпеливо ждал второго захода в Стамбул. Капалы Чаршы ему снился. Снился ему шумный Крытый рынок. И снился ему красивый надежный иностранный автомобиль!
На этом рукопись новосибирца обрывалась.
— Дорвался Эдик до иностранного автомобиля?
— Не знаю, — пожимал плечами Илья.
— Но ты сам таскал на плече его сумку.
— Но финал книги мне пока неясен. Мне многое пока неясно. Хочется писать о хорошем, а пишешь о дерьме. Я ведь еще ничего не написал о действительно великих людях, зато извел массу бумаги на эдиков. Я издеваюсь над ними, высмеиваю их поступки, но чем удачнее мой текст, тем увереннее эдики входят в Будущее. Понимаешь? Не удивлюсь, если они будут расхаживать по всему Будущему, как расхаживали по Родосу и Стамбулу. Можно сказать, что они въезжают в Будущее на мне. Мои книги, как ракеты, доставляют их в Будущее. Я смеюсь над ними и этим делаю их бессмертными. Лучшие книги лучших писателей посвящены мерзавцам. Эдики, как грибок. Чтобы они не проникли в Будущее, нам следует запретить искусство!
— Не преувеличивай.
В сентябрьский дождливый вечер в рабочих залах НИИ дежурили энергетики, техники, вычислители. Там же находились члены специальной Комиссии и оба писателя. Выбор на участие в первом эксперименте пал на моего друга, но Ковров (новгородский) нисколько не расстроился. Погрузившись в удобное кресло, он доброжелательно ткнул пальцем в пузатую капсулу МВ, торчавшую посреди зала:
— Эта штука исчезнет? Мой друг хмыкнул:
— Наверное. И усмехнулся:
— Наверное, и я исчезну. А я даже не спросил, больно ли это?
— Неприятные ощущения появятся, но ненадолго, — успокоил я Илью. — Очень скоро мы окажемся в Будущем. В столь же реальном, кстати, как этот зал, эти кресла, капсула МВ и дождь за окном. В Будущем можно набить шишку, подраться. Но не советую этого делать. Помни об этом. Веди себя ровно. Если тебя спросят о чем-то, пожми плечами. Мы можем показаться окружающим чудаками, это не страшно. Мало ли на свете чудаков? Главное, не выглядеть тупыми и враждебными. Даже если нам не понравится то, что мы увидим.
