Как — то у них всё спутано, ничего невозможно разобрать. Какие — то бессмысленные ошмётки непонятно чего.
Лес сменился бесконечным лугом. От ароматов цветов кружилась голова, и никуда не хотелось идти. Остаться бы здесь навсегда. На веки — вечные! Изящные, словно вырезанные из лоскутков тончайшего шёлка, цветы, украшала алмазная пыль росы. Всё сверкало, искрилось, радовало глаз.
Ари к чему-то прислушивалась. Что это с ней? Вечно ей что-то мерещится! Наверное, высматривает каких-то незнакомых духов — она их коллекционирует. Поймает очередного неопознанного и давай пытать всеми мыслимыми и немыслимыми способами, чтобы раскололся и назвал своё имя. У бесстрастных вардов есть только одна, но пламенная страсть — духи. Как и все коллекционеры, варды просто повёрнуты на этом. Порой мне кажется, что Ари могла бы высосать из меня всю кровь, лишь бы получить очередной редкий экземпляр. Слава Богу, ей это не надо!
— Поразительная удача! — Вдруг сказала она. — Вы — просто фантастически везунчики!
— С чего бы это? — Заинтересовался Ирф.
— Здесь вы могли бы погибнуть уже раз сто и не только от сирены.
Если она мне скажет, что нас могли извести эти недоумки из посёлка, я здорово посмеюсь.
— Не они. Я пока не знаю кто. Но вам, действительно, сказочно везёт.
А вот эти недомолвки мне не нравятся! Если здесь есть что — то опасное, то она просто обязана нам всё рассказать!
— Я пока не уверена. Сперва надо убедиться.
Вечно Ари наводит тень на плетень! Голова у неё работает как — то иначе. Чего ждать от человека (человека ли?), который запросто общается с духами и даже получает от этого удовольствие? Я никак не могу рассчитать движение её мыслей. Они у неё двигаются хаотично и за ними не уследить. Такова, видимо, специфика мышления вардов. А вообще я не люблю заглядывать в её мозг. Там такое творится!
— Так, что ты там говорила о нашем сказочном везении? — Спохватился Ирф.
— Ничего. — Пожала плечами она и не стала вдаваться в подробности.
Итак, что она там сказала? Попытаюсь разобраться сама. Она сказала, что нам сказочно везёт. Вот уж не думала! Это мне — то везёт?! Хотя…
Везение бывает разным. Бывает такое везение, что его — то и везением назвать — язык не поворачивается. Всё относительно.
Был у моего папы друг детства — Михаил Дмитриевич, дядя Миша. Вот кому везло — так везло! Моя мама говорила, что дядя Миша родился под счастливой звездой. Вот так он и проходил всю свою жизнь со счастливой звездой во лбу.
Карьера у дяди Миши складывалась удивительным образом, его, как будто, кто — то в спину толкал. По служебной лестнице он даже не бежал — летел. Впереди маячили ТАКИЕ перспективы! Он даже говорил как — то папе: " Вот однажды я буду на самом верху! Надо мной — никого, подо мной — все! Вот тогда — то они все поймут, кто такой Мишка Борисенко! Все поймут!". Моя мама хмурилась, слова дяди Миши казались ей кощунственными, как это "надо мной — никого?". "Миша, — говорила она, — а Бог? Ты, что же, собираешься занять его место?". Дядя Миша весело смеялся.
" Есть он или нет — кто это знает? — отвечал он легкомысленно — Ты не смотри, что в храм хожу, я — атеист. А храм — это, знаешь ли, сейчас без этого никак нельзя. А Бог? Да, неплохо было бы занять его место!". Маму мою просто передёрнуло от его слов.
Забрался дядя Миша по служебной лестнице очень высоко — не допрыгнуть. И вот, перед самым своим главным назначением, которого он ждал, дрожа от нетерпения, как кобель перед случкой, когда всё уже, казалось бы, решено, случилось то, что случилось. Сказочное везение оборвалось таким же сказочным образом — словно кто — то решил, что пора его остановить и остановил.
Папа в тот вечер пришёл домой бледный и злой. Оказалось, что дядя Миша погиб. Глупо как — то погиб, бездарно. Оступился на лестнице и всё. Его голова раскололась о ступеньки, как спелый арбуз. А ведь ему не было и пятидесяти. Вопрос: был ли дядя Миша везунчиком?
— Вот и я о том же. — Улыбнулась загадочно Ари. — Главное везение — это когда все живы — здоровы. Только этого до поры — до времени не ценишь.
— Ты хоть намекни, что тут происходит. — Жалобно попросила я.
— Когда сама разберусь, тогда и скажу. — Сказала, как отрезала она.
Мы ещё долго шли молча, пока не подобрались к очередному лесу. Сколько их тут? Хотя, кому их рубить — то? Этот лес показался мне ещё более страшным и ещё более сказочным. Деревья здесь были тёмными и колючими. В глубине кто — то настойчиво завывал. То ли это изумрудные сумерки сыграли со мной такую шутку, то ли загадочное молчание Ари и её намёки, но мне стало страшно. Не говоря ни слова, я поставила защиту. Не знаю, кто здесь ещё водится, но лучше перестраховаться! Мы уже давно избавились от иллюзий и больше не считаем себя неуязвимыми и бессмертными, как это было вначале. Иногда на Базе объявляют траур. Иногда погибают такие создания, что даже удивительно становится, что они когда — то жили.
Я с интересом осматривала лес. Он действительно был совершенно другим. И дело тут не в освещении вовсе. Лес просто другой и всё тут! Страшный до невозможности! Боже мой, зачем мы прёмся пешком, если можно просто и без затей телепортироваться и не морочить себе голову?
— Ничего, — Наконец — то заговорил со мной Соф. Обычно мы с ним не разговариваем неделями, если не месяцами. — Ничего с тобой не случиться. При таком недостатке информации, нам неплохо было бы кое — что подсобрать. Не сотрёшься.
Хотела огрызнуться, но воздержалась. Наши ссоры уже стали утомлять даже нас самих. Есть такое определение — психологическая несовместимость. Так вот, когда мы поняли, что с нами происходит именно эта самая "психологическая несовместимость", мы никак не хотели в это поверить. Но факт остаётся фактом. Как — то всё остыло, успокоилось почти, но иногда нас всё же начинало по старой памяти колбасить.
— Стоп! — Приказала Ари, голосом, к которому я не привыкла. — Тихо!
Когда она так говорит — лучше её послушаться. Варды редко ошибаются, опасность они чуют каждой клеточкой своей драконьей крови.
— Чувствуете? — Тихо спросила она.
Не — а, на этот раз я тоже ничего не почувствовала. Может быть, я просто твердолобая.
— Ничего. — Буркнул Ирф. — по — моему, ты перестраховываешься.
— Хорошо бы.
Но Ари уже не могла успокоиться, идти пришлось медленно — медленно, чтобы она могла прощупывать окружающее нас пространство. Ничего страшного не происходило.
— Ты можешь объяснить, что с тобой творится? — Настаивала я, хотя сама терпеть не могу, когда меня вот так напрягают. Но неизвестность меня просто выматывает. Я хочу всё знать!
