Мадлен Джонсон, известная в народе как Цыплячья Лапка, дежурство в приемной совмещала с присмотром за безнадежно хворым дружком, Петушком Робином, с которым прошла некогда огонь и воду. Оторвав взгляд от помогающего коротать время кроссворда, она черканула в сердцах карандашом как бог на душу положит и заквохтала:
— Что же это такое, наконец? Эй, мистер, да закройте же вы чертову дверь за собой!
Вошедший опустил платок, которым отирал лицо, и внимательно уставился на дежурную. Только сейчас Мадлен заметила выпуклые фасеточные глаза посетителя и недобро играющие на скулах угловатые желваки.
— Прошу прощения, — негромко отозвался он и аккуратно прикрыл дверь. Затем повернул голову, как бы желая досконально изучить обстановку в помещении — при таких глазах угадать направление взгляда не так-то просто, Мадлен затруднялась, — и объявил наконец о цели визита: — Мне бы с доктором Тахионом переговорить.
— Доктора в городе нет, — нелюбезно бросила дежурная, — и еще какое-то время не будет. А чего вы, собственно, хотели?
— Хочу, чтобы меня уложили спать, — сказал посетитель.
— Здесь вам не ветлечебница, — отрезала Мадлен и уже через секунду пожалела о сказанном: посетитель, мгновенно окутавшись ярким свечением и рассыпая по сторонам искры что твой генератор, двинулся вперед. Его вид вызывал сильные сомнения в доброжелательности намерений — он скалил зубы и нервно сжимал кулаки.
— Это... медицинское… учреждение, — раздельно процедил он. — Мое имя — Кройд Кренсон. У вас должна быть моя карта. И лучше бы вам ее найти. Не принуждайте меня к насилию.
Заквохтав снова, на этот раз в ужасе, Мадлен подпрыгнула и умчалась, оставив на память о себе пару крохотных пушистых перышек, витающих над конторкой. Кройд перегнулся через барьер и нахмурился. Затем взгляд его упал на недопитую чашку кофе подле газеты — Кройд схватил ее и осушил залпом.
Спустя мгновение из коридора за конторкой донеслось цоканье копыт, и на пороге возник молодой голубоглазый блондин в спортивной рубахе, оснащенный стетоскопом и улыбкой плейбоя. А ниже пояса — еще и туловищем ладного пони с затейливо изукрашенным хвостом. Из-за спины медика выглянула трепещущая от волнения Мадлен.
— Он самый, — сказала она кентавру. — Угрожал мне насилием.
Продолжая сиять лучезарной улыбкой, кентавр процокал в помещение и дружелюбно протянул пятерню:
— Я доктор Финн. Вашу карточку, мистер Кренсон, уже разыскивают. Пока же предлагаю пройти в процедурную — там вы без помех сможете поделиться со мной вашими опасениями.
Кройд пожал руку и кивнул:
— А кофе там найдется?
— Полагаю, да. Чашечку раздобудем.
Пока доктор Финн листал медицинскую карточку пациента, Кройд, не отрываясь от вожделенной чашки и расплескивая кофе, беспокойно мерил крохотное помещение шагами. Над отдельными страницами пухлого досье доктор негромко фыркал, всхрапывал, а однажды — видимо, над какой-то особенно интересной записью — даже испустил звук, сильно смахивающий на тихое конское ржание.
— Я не узнал в вас Дремлина, — произнес он наконец, захлопывая папку и переводя на пациента пытливый взор. — Часть этих материалов уже вошла в учебники. — Он постучал ухоженным ногтем по скоросшивателю.
— Наслышан об этом, — тоскливо отозвался Кройд.
— Очевидно, вы столкнулись с серьезной проблемой, не позволяющей полностью перейти в новую фазу, — заметил доктор. — В чем ее суть?
Кройд выдавил бледную улыбку:
— Суть в том, что кости на этот раз легли неудачно. Заснуть не могу. Не получается.
— Если можно, несколько подробнее.
— Не знаю, что именно там записано, в вашей карточке, — сказал Кройд, — но у меня развился неодолимый страх перед сном.
— Здесь упоминается кое-что о приступах паранойи. Может быть, несколько разумных советов…
Неловким нервным движением Кройд продырявил стену.
— Это уже не паранойя, доктор, — возразил он. — Опасность вполне реальна. Могу умереть во время ближайшей спячки. Или же, что еще страшнее — проснуться самым кошмарным джокером, какого вы только в состоянии вообразить, но с нормальным суточным циклом жизни. И застыть в таком виде навсегда. Паранойя — это ведь когда страхи лишены реальной под собой почвы, не так ли?
— Пожалуй, — согласился Финн. — Но мы можем называть так любой чрезмерный страх, пусть частично он и оправдан. Не знаю. Я не психиатр. Но я нашел в досье упоминание о вашей привычке к амфетамину. Вы принимали его, чтобы отсрочить наступление сна. Вам надлежит знать, что уже в подобной химической зависимости проявляются признаки паранойи.
Кройд обвел пальцем дыру в стене, сжигая напрочь куски пластиковой панели.
— Разумеется, во многом это вопрос семантики, — продолжал доктор Финн. — И не столь уж важно, как мы это назовем. Суть в том, что вы боитесь заснуть. А сейчас, по вашим ощущениям, уже наступила фаза сна?
Шагая по кабинету, Кройд принялся хрустеть суставами пальцев. Доктор Финн как зачарованный считал щелчки. Когда раздался седьмой, доктор принялся гадать, чем все это может закончиться.
— Восемь, девять, десять… — незаметно для себя стал приговаривать доктор.
Кройд пробил еще одну дыру в стене и утихомирился.
— Не желаете ли еще немного кофе? — спросил доктор.
— Желаю, и побольше — до галлона.
Доктор сорвался с места столь резво, словно перед ним распахнулись стартовые воротца дерби.
Позже, никак не комментируя пристрастие Кройда к кофе, доктор Финн продолжил:
— Опасно вводить вам сейчас наркотики — при вашей-то привычке к амфетамину.
— Даю вам два обещания, док, — нервно отозвался Кройд. — Первое: постараюсь заснуть сейчас без сопротивления. Но если вы не можете меня быстро выключить, лучше всех этих хлопот и не затевать. Лучше мне попросту уйти. Но тогда я — и это второе — обязательно вернусь к амфетаминам и прочим «колесам». Так что не сомневайтесь — глушите наркотиком, выбора у нас нет.
Доктор Финн тряхнул густой светлой гривой:
— И все же хотелось бы сперва опробовать кое-что более простое и безопасное. Как вы отнесетесь к небольшой прелюдии из мозговых волн в сочетании с гипнозом?
— Ничего не знаю об этом, — пробурчал Кройд.
— Совершенно безопасно. Русские экспериментируют с этим уже долгие годы. Я только прикреплю к вашим ушам вот эти крохотные контакты, — сказал доктор, смачивая чем-то прохладным мочки Кройда, — и мы пропустим сквозь голову низкочастотный сигнал, скажем, в четыре герца. Вы ничего и не почувствуете.
Доктор подкрутил что-то на пульте, из которого струился пестрый ворох проводов.
