Ознакомительная версия.
Одновременно с выходом документального фильма Войков выпустил блок рекламы на радио, в метро и на ученических тетрадках. Поток посетителей вырос почти вдвое; цены на входные билеты Войков демонстративно не менял: зоопарк — лицо города, и возможность заглянуть в это лицо должна быть доступна всем…
Строительство «Империи зверей» продвигалось не просто ударными — сбивающими с ног темпами, днем и ночью. Прошло несколько месяцев, и деревянные щиты, отгораживающие стройку от остального парка, сняли; под дощатым забором обнаружился другой — лепной, затейливый, со стилизованными воротцами и будкой контролера при входе.
Публика завозмущалась было — но билеты на право посетить «Империю» оказались вполне доступными по цене. Смирились, завосхищались: все–таки как здорово сделано! Внутри, среди крохотных озер и живописных водопадов, отделенных от зрительской тропы барьером и каменным рвом, розовым лесом стояли задумчивые фламинго. Слон со слонихой бродили, как величественные светло–серые танки: расходились в разные стороны, потом одновременно разворачивались и шли навстречу. Приветствовали друг друга; касались хоботами и расходились снова, и в этих повторяющихся проходках было что–то от древнего магического ритуала.
Слонов звали Рави и Шаши. С ними работал Денис. В темной воде мокли крокодилы, числом четыре. Время от времени кто–то из них вырывался, как торпеда, прямо перед собравшейся у барьера публикой — разбрызгивал воду, разевал пасть, заставляя зрителей сперва отшатнуться, а потом нервно захохотать; крокодил ходил взад–вперед, свирепо поедал кровавое мясо из кормушки, бил хвостом и снова нырял в озеро; через четверть часа то же самое проделывал другой крокодил, и, таким образом, каждая из рептилий имела почти час заслуженного отдыха, а толпа перед крокодильим озером не редела ни на минуту.
Крокодилов звали Ротбард, Одетта, Одилия и Яшка. С ними работал Вадик; Ротбард был его любимцем.
— Он чем–то похож на меня по характеру, — признавался Вадик на ночных «планерках» у шефа. — Такой, понимаете, глубокий эмоциональный контакт…
Для белых медведей было построено отдельное помещение с кондиционером. В чистый глубокий бассейн бросали лед и запускали рыбу; медведи ничего особенного не делали: спали, купались, ну, иногда боролись. Кенгуру прыгали по периметру обширного вольера; ни на медведей, ни на кенгуру у Дениса и Вадика пока не хватало сил, а на осторожное войковское предложение «нанять подмастерьев» оба ответили таким ледяным молчанием, что Войков никогда больше об этом не заговаривал.
Посыпались статьи, репортажи, интервью в городских газетах. Не было дня, чтобы перед воротами зоопарка не остановилась машина с эмблемой какой–нибудь телекомпании на дверях. Денис и Вадик интервью не давали: в эти дни они рывком приблизились к пониманию важнейшей тонкости в работе мозга и проводили дни и ночи в одном на двоих рабочем кабинете, где в помощь двум их ноутбукам установлена была мощнейшая машина, уместная не в зоопарке, но в центре управления космическими полетами.
Войкова беспокоила некоторая экзальтированность изобретателей (а оба они к тому времени числились заместителями Войкова по работе с животными и получали зарплату не ниже, чем у директора). Крокодилы, соскучившись, все чаще пропускали очередь «на выход»; слоны двигались будто нехотя, а то и вовсе стояли, вперив глаза в землю. Кенгуру валялись по всему вольеру, разбросав по земле безвольные хвосты.
Войков раздумывал долго и мучительно. Раздумывал целый день; на другое утро вызвал юную уборщицу, принятую на работу после конкурсного отбора, вручил ей калькулятор и поручил жизненно важное для зоопарка исследование: считать, сколько человек находится одновременно перед той или другой экспозицией.
— Каждые полчаса, — строго говорил Войков, — подсчитываешь, сколько публики стоит и смотрит. Складываешь. Делишь на количество замеров, и таким образом получаешь среднее арифметическое. Называешь его «рейтинг» и записываешь в тетрадку. Тетрадку — мне… В конце месяца получишь премию.
Уборщица преданно мигала коротенькими светлыми ресницами.
— Прошло то время, — сказал Войков наставительно, — когда популярность животного измерялась собранными медяками! У нас «Империя зверей» — не выставлять же, как раньше, копилки…
И через несколько дней поднял цену на билеты в «Империю».
* * *
Изобретатели узнали о рейтингах случайно. Сперва удивились занятию уборщицы, тайно — в бинокль из окна подсобки — ведущую подсчеты. Потом увидели «журнал рейтингов» — и поразились вдвойне. Оказывается, на крокодилов смотрели в два с половиной раза охотнее, чем на слонов!
— Крокодил вызывает содрогание, — самодовольно комментировал Вадик. — Страх, опасность привлекает сильнее, чем что–либо другое… А слон? Что он может? Надоевший символ, трейд–марка: «Три слона», «Белый слон», «Золотой слон»…
Денис молчал.
Прошла неделя. У слона Рави со слонихой Шаши начались настоящие супружеские сцены.
Причина их конфликта иногда была ясна публике, иногда — нет. Слоны ссорились из–за бананов в кормушке, из–за места на прогулочной дорожке (которая могла вместить десяток слонов, а не только двух), но, что самое интересное, слоны ссорились из–за внимания публики, и, когда публика это «просекла», удовольствию не было пределов.
— Ра–ви! Ра–ви! — скандировала толпа и хлопала в ладоши. Рави раскланивался; Шаши замахивалась на него хоботом, злилась и провоцировала драку.
Публика некоторое время потешалась, потом кто–то самый сострадательный выкрикивал:
— Шаши!
— Ша–ши! Ша–ши! — скандировали взрослые и дети, Шаши успокаивалась и подходила ближе к барьеру со рвом, но тогда ее настигал обиженный Рави, и семейная свара начиналась с новой силой…
Разумеется, ссоры и драки между слонами прерывались периодами «развода», когда каждый отдыхал в своем углу вольера, не обращая на публику внимания. По–прежнему бывали моменты «спокойствия», когда парочка расхаживала взад–вперед, обмениваясь церемонными приветствиями. Но публика, погуляв по «Империи», снова и снова возвращалась к слоновьей загородке: не пора ли? Не началось?
Слоны оправдывали ожидания и менее пяти ссор за рабочий день не устраивали. Уборщица, ведущая подсчеты, жаловалась на объективные трудности: таку–то толпищу поди сосчитай!
Тогда Войков закупил и смонтировал систему камер наблюдения со встроенной функцией подсчета. Отныне рейтинги являлись ему — и изобретателям — не в виде каракулей в школьной тетради, а в виде таблиц и графиков на экране монитора.
Ознакомительная версия.
