Шева невольно подумала о том, что ее задание оказалось очень и очень своеобразным. Ей нередко доводилось привлекать внимание мужчин, но еще никогда их внимание не было таким назойливым. «Еще немного, милочка, и ты будешь удостоена чести украсить гарем самого Тимура!» — со смешком подумала Шева.
Хозяин шатра, терпеливо дожидавшийся хоть слова от своей гостьи, немедленно оживился.
— Ты улыбаешься, прекрасная гурия, и это хорошо. Но что рассмешило тебя?
Отчетливо чеканя каждое слово прямо в лицо принцу, Охотница сообщила:
— Твоя тупая рожа! Что тебе нужно, щенок?
Шева подозревала, что в этом Отражении прибегают к оскорблению действием, но не думала, что кто-то посмеет ударить ее. Пощечина слегка ошеломила Охотницу, но не настолько, чтобы Шева осталась в долгу. Маленькая крепкая ручка стремительно вынырнула из-под покрывала и оставила хлесткую отметину на румяной щеке принца.
Тот отшатнулся, юное лицо побагровело от гнева. Шева привстала и откинула покрывало на тот случай, если понадобится встретить распутника хорошим ударом ноги. Но принц сдержал себя. Более того, на лице его появилась ухмылка. Сбросив покрывало, Шева обнажила свои стройные крепкие ноги, один вид которых был способен усмирить любую ярость.
— Это хорошо, джан, что ты своенравна. Я люблю своенравных женщин. Овладеть такой — все равно что объездить дикую кобылицу!
Прикрыв, насколько это было возможно, краем одежды ноги, Шева с усмешкой посмотрела на принца.
— Даже не надейся! Я из тех кобылиц, что ломают наездникам шеи! Тебе придется несладко, если ты осмелишься причинить мне зло. Будет лучше вернуть меня туда, откуда похитил!
— Теперь это совершенно невозможно! — Принц с сокрушенным видом развел руками.
— Почему же? — поинтересовалась Шева.
— Если я прежде просто хотел тебя, то теперь я без ума от твоей красоты и норова. Ты будешь жемчужиной моего сердца! Как твое имя, прекрасная пери?
— Смерть!
Принц захохотал, выставив напоказ ровные, белые, словно снег, зубы.
— Если смерть столь обворожительна, я согласен умереть хоть сейчас!
— Не шути! Она ближе к тебе, чем ты полагаешь!
Присев на корточки, Халил-султан приблизил свое лицо к лицу Шевы.
— Давай, давай, грози мне! — сладко шепнул он. — Мне сладки твои угрозы!
«Болван!» — раздраженно подумала Шева. Более нелепого положения нельзя было и вообразить. Вместо того чтобы ловить Арктура, она вынуждена была болтать с вожделеющим ее плоти юнцом. Охотница тяжело вздохнула.
— Чего ты хочешь? — устало спросила она.
— Тебя! — прошептал отпрыск Тимура. — Ты прекрасна, словно обитательница Ирема. Твои губы сладки, словно джуляб, твои волосы душисты, подобно майорану, твоя кожа сочна, словно финики из Хузистана[30].
— Блеск моих глаз подобен свету Хормоз, мои руки нежны, словно ханзол[31], а мое терпение вот-вот иссякнет! — подхватила Охотница. — Что тебе нужно?
— Твоя любовь, — деловито сообщил принц.
— Знакомое желание. — Шева растянула губы в улыбке. — Я обдумаю твое предложение, но потом. Сейчас у меня слишком много дел.
Лицо Халил-султана обиженно вытянулось.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что сказала: я подумаю. А сейчас я требую, чтобы ты вернул меня обратно.
Щеки принца стали пунцовыми, глаза засверкали.
— Ах ты, дерзкая тварь! Похоже, ты не понимаешь, с кем говоришь!
— Понимаю, — возразила Шева, которую гнев юнца лишь позабавил. — Ты — Халил-султан, внук великого Тимурленга.
— Любимый внук! — зловещим тоном подчеркнул принц.
— Любимый, — согласилась Охотница. — Но твой дед вечно сердит на тебя, и, если ты и дальше будешь вести себя как горный козел во время гона, ты плохо кончишь.
— Да кто ты такая, чтобы пугать меня? Или, быть может, ты знаешь мою судьбу?
— Знаю, — сказала Охотница, благо мнемотический переводчик заблаговременно снабдил ее необходимыми сведениями. — Ты унаследуешь престол, за несколько лет промотаешь все богатства, какие оставит дед, и умрешь от яда.
— И кто же меня отравит? — криво улыбнувшись, спросил принц.
— Твой дядя Шахрух. Знаешь такого?
— Знаю… — процедил тимурид. Немного помедлив, он фыркнул. — Бред! Ты просто заговариваешь мне зубы!
— Можешь думать что угодно, но это правда!
Халил-султан задумался. И в то же мгновение Охотница почувствовала, что кто-то зондирует ее сознание. Из осторожности Шева немного помедлила, после чего послала негромкий вызов:
— Сурт?
Ответа не последовало. Покуда Шева занималась собой, принц оживился. Маслянистые глаза его заблестели, на чувственных губах заиграла усмешка.
— Собственно говоря, а какое это имеет значение? Мы уклонились от основной темы, суть которой заключается в том, что ты должна принадлежать мне.
— Это твоя тема! — возразила Шева. — А суть моей заключается в том, что я принадлежу лишь себе.
— А как же твой хозяин?
— У меня нет хозяина.
— А тот молодой наглец? Разве ты не принадлежишь ему?
— Нет! — отрезала Шева, раздраженная столь нелепым предположением.
Спустя миг она поняла, что допустила ошибку, ибо Халил-султан оживился, услышав, что Шева не жена, не наложница и даже не рабыня несговорчивого воина.
— Вот и прекрасно! Значит, одной заботой меньше!
Бесцеремонно ухватив девушку за плечи, принц потянул ее к себе. Шева резким движением освободилась из его объятий.
— Скорее, одной больше!
Распаленный близостью желанной добычи, тимурид решил не тратить больше времени на пустые разговоры. Он толкнул Шеву и повалил ее на ковер. Но не тут-то было! Охотница, словно юркая ласка, выскользнула из-под насильника и коротким ударом ткнула его в правый бок. Вскрикнув, Халил-султан распластался на ковре. Потом он поднялся, осторожно придерживая рукой ушибленное место. Лицо принца пылало маковым цветом, от былой вежливости не осталось и следа.
— Мерзкая тварь!
Юнец бросился на Шеву, пытаясь ударить ее. Нет, Шеве решительно не нравилось это Отражение, где каждый мужчина, похоже, считал своим долгом обидеть женщину! Ловко присев, Шева стукнула тимурида по опорной ноге, а когда тот кулем рухнул наземь, довершила разгром, вонзив маленький твердый кулачок в левый бок.
На этот раз принц поднялся не сразу, и лицо его было перекошено не только яростью, но и болью.
— Ах вот ты как! Ничего, сейчас я кликну воинов, и ты сразу станешь сговорчивей.
— Горе-вояка! — отозвалась Шева. — Какой ты мужчина, если зовешь воинов, чтобы справиться со слабой женщиной?!
