Ознакомительная версия.
– Вот же он, ваш батяня. Смотрит в сторону, обернувшись в пол-оборота…. А это ваша матушка, то есть, моя доченька Наденька. Ей проказник-ветер волосы забросил на лицо…
И только когда брат и сестра перешли в седьмой класс, дедуля, покаянно вздыхая, признался:
– Ваши папа и мамы погибли в автомобильной катастрофе. Причём, очень давно. Когда вам, близняшки, ещё и по годику не исполнилось. Извините, внучки, что врал вам всё это время. Так получилось. Хотел – как лучше…. Где их могилки? Э-э-э…. На дне Ладожского озера. Такая, вот, необычная катастрофа приключилась. Они на машине, в конце марта месяца, поехали на рыбалку, то есть, выехали прямо на лёд и покатили. Хотели добраться до Зеленцов. Это острова такие на Ладоге. Там крупная плотва по весне отлично клюёт. Только, увы, не доехали – машина провалилась под лёд и утонула. Несчастный случай…. Водолазы? Ныряли, естественно, как и положено. Долго и настойчиво ныряли. Только ничего не нашли. Ничего и никого…. Извините меня, пожалуйста, ещё раз. И простите – если, конечно, сможете. Давно хотел рассказать, но решился только сейчас…
Решился, рассказал и расплакался. Простили, конечно, деда. Как же иначе? Единственный родной человек, как-никак. Даже поплакали вместе.
– Я о чём-то таком давно подозревала, – неуклюже размазывая ладошками слёзы по щекам, всхлипывала Валька. – Ещё с четвёртого класса.
– А я с третьего, – вторил ей Евгений.
Они успешно окончили среднюю школу и без особых проблем поступили в Национальный минерально-сырьевой Университет. Романтика позвала? Нет, просто Петровы проживали на Двадцать четвёртой линии Васильевского острова, в пяти минутах ходьбы от упомянутого питерского ВУЗа. Голимый рационализм, не более того.
Поступили, но даже порадоваться, как следует, не успели – дедушка умер: неожиданный инфаркт, уснул и не проснулся. Лёгкая и светлая смерть…
Похоронили, отплакали, помянули. В положенное время вскрыли завещание и, ознакомившись с его содержанием, впали в полный ступор.
– Этого не может быть. Этого не может быть, – в десятый раз перечитывая текс, бормотала – словно заезженная грампластинка – Валентина. – Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть…. А, Жека?
– Не может, – заглядывая в бумагу через её плечо, согласился брат. – Но, судя по всему, есть. Здесь же чётко написано: – «Завещаю долю собственности размером 33,33 % в квартире, расположенной по адресу…бэм-бэм-бэм, своей дочери Петровой Надежде Васильевне, паспортные данные…бэм-бэм-бэм, в случае, если в течение пяти лет после моей смерти Петровой Надежде Васильевне будет присвоен статус – «дееспособна». В противном же случае указанная доля собственности подлежит распределению – в равных долях – между моим внуком и внучкой…». Получается, Валюха, что наша мама жива. Надо её искать.
– Где?
– Судя по тому, что сейчас она является «недееспособной», в сумасшедшем доме…
Перерыв все бумаги-архивы покойного Василия Михайловича, они нашли картонный светло-коричневый прямоугольник с обтрёпанными от старости краями, на котором значилось: – «Закрытое медицинское учреждение № 16/12. Тарховка, 16-ый проезд». На обратной стороне знакомым почерком было начертано: – «Она там».
По указанному адресу («Тарховка» – это ближайший пригород Санкт-Петербурга, расположенный на берегу Финского залива), присутствовал высокий и надёжный кирпичный забор, оснащённый поверх кладки мотками ржавой колючей проволоки.
В заборе обнаружились солидные тёмно-зелёные ворота – с вмонтированной в правую створку узкой дверью, рядом с которой был закреплён домофон с одной чёрной кнопкой и несколькими короткими вертикальными прорезями.
Женька, меланхолично пожав плечами, неуверенно надавил на кнопку.
– Кто такие? – поинтересовался – из вертикальных прорезей – грубый мужской голос. – Что надо?
– У вас наша мама, – зачастила Валентина. – Петрова Надежда Васильевна…
– Звание? – невежливо перебил голос.
– Чьё – звание?
– Вашей матери, конечно.
– Нет у неё никакого звания. Она сумасшедшая. То есть, страдает психическим расстройством….
– Отставить, – велели прорези. – Вы, молодые люди, ошиблись. Здесь расположен склад военного обмундирования. Есть гимнастёрки, подштанники, кирзовые сапоги, ватники и портянки. А сумасшедших гражданских тётенек, извините, не держим.
– Это – Тарховка, 16-ый проезд?
– Так точно.
– Закрытое медицинское учреждение № 16/12?
– Никак нет. Они переехали лет восемь тому назад.
– А куда переехали?
– Не могу знать. Не положено. Всё, молодёжь, свободны. Отбой. Конец связи.
– Эй, дядя! Эй! – заволновалась девушка. – Он что, нас не слышит? Жми, Жека, на кнопку. Жми и не отпускай.
– Не сомневайся. Не отпущу.
– Никак не угомонимся? – рассердился мужской голос. – Вам же русским языком сказано, мол, кругом и отвалите…
– Не дождёшься, дяденька. Мы ребята упрямые.
– Чего надо?
– Пусть начальник выйдет и всё объяснит по-человечески.
– Ладно, будь по-вашему…. Эй, хулиганьё штатское, хватит уже трезвонить! Совсем обнаглели. Ждите.
Через несколько минут тёмно-зелёная дверца с тихим скрипом отворилась, и из образовавшегося проёма выбрался…
– Добрый доктор Айболит? – задумчиво прищурившись, предположил Женька. – Характерный такой облик, словно бы сошедший со страниц добрых детских книжек. Белоснежный халат. Седенькая бородка аккуратным клинышком. Добрые глаза ребёнка – светло-голубые и наивные. Охренеть и не встать, короче говоря.
– Нет, не Айболит, – не согласилась с братом Валентина. – Скорее, уж, Антон Павлович Чехов – известный врач и знаменитый знаток Душ человеческих. Только, вот, пятнистый камуфляж, на который небрежно наброшен беленький медицинский халат, слегка выбивается из образа. К чему бы такие странные метаморфозы, о многом говорящие наблюдательному и думающему человеку?
– Они, оказывается, ещё и махровые юмористы, – восхищённо хмыкнул в густые прокуренные усы «Айболит». – И что мне с вами, говорливыми, делать? Кстати, деятель белобрысый, а ты в российской армии собираешься служить? – с недоверием уставился на Женьку. – Возраст, похоже, приближается к призывному.
– Поживём – увидим, – напустив на физиономию бесконечно-важный вид, известил рассудительный не по годам Евгений. – Для начала окончу Университет – при нём, кстати, имеется крепкая военная кафедра. А там и видно будет. Ежели геополитическая обстановка на планете будет нормальной и насквозь мирной, то буду трудиться по профессии. Мол, славная российская армия и без меня, бойца хилого, прекрасно обойдётся. Ну, а если, наоборот, запахнет реальной войной, тогда-то оно конечно. То бишь, подставлю, особо не раздумывая, свои узкие плечи под армейские погоны. Что называется, не вопрос.
Ознакомительная версия.
