Моя знакомая решила принять ванну и попросила меня расстегнуть ей платье с чересчур тугими пуговками, когда донесся вскрик Юла Импера: «Смотрите, док, они что-то затеяли! Они взбесились!»
Я выругался про себя и обнаружил, что пристально смотрю в бинокуляры на далеких супров. Самих супров я не видел, только какие-то тени качались в багровой мгле, но по ускорившемуся движению темных пятен я сразу засек, что у супров что-то случилось. Они уже не перестреливались между собой, они обозначили своими тяжелыми телами фигуру, напоминающую латинское «У», и затихли в ожидании.
А папаша Би ждать не стал. Оборванный на полуслове, он бормотнул что-то невнятное и бросился к видеофону. На экране появилось сухое тонкогубое лицо Мортиры.
— Консул-капитан, докладывает цид-биолог Бибиоз. Судя по всему, в поле обзора ЛБ-13 происходит самоубийство супра. Все еще только начинается. Если уважаемым гостям будет угодно, они могут подняться на Верхний боевой ярус…
Я лично о самоубийствах супров слышал впервые за три года на Рубере. И я спросил наивно:
— Док, разве супры все-таки умирают?
Бибиоз посмотрел на меня, как на нашкодившего мальчишку.
— Юл, вы только посмотрите на этого типа! Стопроцентный десантник! Одна извилина для Устава, вторая — для выпивки, третья — для девочек, а четвертой уже не остается места. Я битый час объясняю вам, как вынуждены, сосуществовать супры в условиях полного равенства сил, а он так ничего и не понял! Неужели это так сложно? Если рождаются новые поколения, старые должны исчезать, так?
— Так.
— Покинуть планету они не могут, так как такого количества необходимого протовита, как на Рубере, нигде нет, так?
— Так, — подтвердил я гораздо менее уверенно, поскольку, по известным причинам, связь между супрами и протовитом была для меня загадкой.
— Следовательно, в условиях равенства сил при отсутствии старения остается один выход: добровольный уход из жизни, то есть самоубийство…
— А как они делают это?
— А вот мы сейчас увидим — как.
Я представил себе контактные линзы на голубой стерильной подушечке, и еще раз осудил предков за генетическую безответственность.
— Я не о том, папаша Би. Как бессмертные супры ухитряются все-таки умирать?
— Если бы я знал это, мальчик, то не торчал бы сейчас на Рубере, а возглавлял бы мозговой центр оборонного ведомства или что-нибудь в этом роде, а Мортира носил бы за мной мою трость…
Створии главного входа разошлись, и в проеме показался Мортира. Мы вскочили и застыли навытяжку, опередив команду «Смирно!». Мортира движением робота, у которого заедает в суставах, сделал шаг в сторону. Секунду помешкав, на смотровую галерею Верхнего боевого яруса ЛБ-13 вышли три седеньких улыбчивых старичка.
Я, Сим Бибиоз, цид-биолог Летучей Базы номер тринадцать на планете Рубера, помню день тридцать третьего мюона до мельчайших подробностей. Он стал днем моей величайшей победы и моего величайшего поражения. Победы — потому что я выполнил цель своей жизни и разгадал тайну супров. Поражения — потому что я сделал это слишком поздно.
Такое торжественное вступление требует пояснений, и я готов их дать. Рубера была для меня не только очередным объектом работы, как для других, — с тех самых пор, как я сменил скромный костюм университетского профессора патологии на экстравагантный для моих лет мундир Звездного Десантника, Рубера стала моим шансом, моим путеводным маяком.
Может быть, я выражаюсь сейчас чересчур выспренно, но вы должны меня понять — я слишком долго играл шута, слишком долго таил свою мечту от чужого глаза. А я хотел величия — ни славы, ни денег, ни почестей — я хотел истинного величия, хотел бессмертия. Кто посмеет упрекнуть маня в этом?
Нет, я не страдаю комплексом неполноценности и я не был неудачником с детства. Скорее наоборот. Но я ощущал над собой не потолок, а небо, и небо влекло меня неодолимо. Я чувствовал в себе способность осилить большое, очень большое, и боялся растранжирить себя по мелочам, растратить силы раньше срока.
С тех пар, как заговорили о протовите — а это было достаточно давно — я понял: это мое.
Протовит — квинтэссенция жизни. Невозможная и все-таки существующая субстанция, создающая живое из мертвого. О протавите не подозревали, пока не наткнулись в дальнем закоулке Глубокого космоса на целый океан этой животворящей жидкости. И начали использовать, не дожидаясь, пока современная наука втиснет феномен в детские колготки своих теорий. Революция в медицине, возрождение почти начисто истребленной геянами дикой природы, пробы на мертвых лунах Геи, а потом — планомерное «воскрешение» безжизненных планет звездной семьи Гефа… Рубера поставляла протовит, а ученые бились в тупике, не в силах разгадать его структурный код и до сих пор остаются непонятными принципы синтеза «космического подарка»…
Но я не спешил. Я ждал. Я копил силы для мертвой хватки, читал скучные лекции бестолковым студентам и чувствовал интуитивно, что все впереди.
И звезда взошла. Когда была открыта Рубера, я бросил все, чем занимался до этого, и стал Десантником. Но прошло почти шесть лет звездного бродяжничества, прежде чем я правдами и неправдами сумел протиснуться в контингент, контролирующий Красную планету.
Жизнь на Рубере была для меня отнюдь не сладкой.
Если с младшими чинами я быстро установил контакт, позволял им подтрунивать над своими штатскими привычками и женоподобным голосом, то старшие командиры приняли меня в штыки. Ведь точный перевод военного термина «цид-биолог» — «биолог-убийца». По Уставу Десантной Службы я должен возможно скорее изучить флору и фауну контролируемой планеты с тем, чтобы найти возможность уничтожить ее при надобности. А надобность такая могла возникнуть, если инопланетная живность чем-то угрожала Гее.
Короче говоря, я был по своей должности палачом, и отношение ко мне высших чинов было соответственное: делай, что тебе положено, но нас не касайся, ты грязный, ты — в крови.
Заниматься исследованиями, для которых я готовил себя, было невозможно в такой ситуации, а поэтому пришлось добавить себе нагрузок: занять три удобном случае вакантные места доктора и психоаналитика. Зато такое триликое амплуа врача, палача и священника, если пользоваться старинной терминологией, отдавало в мои руки фактическую власть над Базой. Я пользовался властью беззастенчиво, но не показывал вида.
Итак, я стоял у дверей своей великой темы, я имел право и возможность открыть их, я имел силы и желание повернуть ключ в замке. Не хватало самой малости ключа.
