Варя вернулась в свой город. Она потихоньку втянулась в учебу и в свою будничную жизнь. Два раза, приезжая на каникулы из Москвы, Иванов еще приходил к ней домой, пытаясь добиться с ней встречи. Но она не открывала ему двери. Униженно просил он впустить его для каких-то запоздалых объяснений. Один раз даже он приволок с собой Клевкина, заставив и его просить об аудиенции. Хотя Варя ничего не имела против Клевкина. Он иногда ей звонил. Но сейчас через запертую дверь она крикнула им, что видеть их совершенно не желает, что она больна ужасно заразным гриппом, что ей необходимо лежать в постели. После этого Иванов надолго оставил ее в покое. Радости от этого было немного, Варя знала, что их последняя встреча еще впереди, что от этого ни ей, ни ему не уйти.
Учеба на строительном факультете провинциального вуза по сравнению со специализированной школой, которую она закончила, была просто погружением в чан с дерьмом под саблей янычара.
Оглядев придирчиво пареньков, Варя с огорчением поняла, что даже взгляд ей тут кинуть не на кого. Ей хотелось хотя бы найти подружку, чтобы с нею вместе бегать на танцульки, но и девушки что-то не очень располагали к себе. Суетливые, легально теперь бегавшие в курилку, они вели, в основном, бесконечные разговоры о тряпках. Это была актуальная тема, потому что магазинная одежда шилась на кого-то, кому уже было совершенно все равно, в чем ходить. Но для общения Варе хотелось чего-то большего. Прав был Иванов, сто раз прав. Надо было уехать из города и без боязни окунуться в самостоятельную жизнь. У ее сокурсников, оставшихся, как и она, дома, будто продолжалось великовозрастное, неестественно затянувшееся детство. Даже ребята из общежития — их одногодки выглядели значительно взрослее. Общежитские, выходцы из уральских деревень и крошечных, в две-три улочки городков, изначально были совершенно другими. Растягивающие на месяц ведро картошки и лукошко яиц, они были скупы на проявление чувств и мыслей, как и природа, родившая их. И от их лиц, когда они смотрели на доску с рисунками по начертательной геометрии, веяло только усталостью, смирением и покорностью судьбе. В своем кругу они оживлялись, тут же замыкаясь, когда среди них появлялся кто-то из городских.
Перед институтом Варвара питала некоторые, свойственные ее возрасту надежды, но среди своих сокурсников она не встретила не только любви, но даже дружбы.
Впрочем, ее вполне устраивал выбор профессии. Она прекрасно понимала, что ее ждет на стройке. Она была готова полностью окунуться в учебу, но после школьных учителей преподаватели провинциального вуза не выдерживали никакого сравнения. Она привыкла раньше к тому, что учитель полностью владеет излагаемым предметом, что в любой момент он может поставить в тупик даже Иванова, но с блеском тут же может вывести из любого тупика. Здесь же почему-то считалось, что задача преподавателя — создать для любого студента тупиковую ситуацию. Варя пришла на только что открытый строительный факультет при механическом институте, который изначально создавался только для подготовки кадров оборонной промышленности. Вначале на строительный факультет планировалось привлечь иногородних преподавателей, для этого на новый факультет обкомом было выделено даже несколько квартир. Но в других городах хорошие преподаватели были самим нужны. Конечно, квартиры бесхозными не остались. Факультеты института, выпускавшие оружейников, механиков, прибористов скидывали сюда негодных, зачастую спившихся сотрудников, не имевших никакого строительного образования. Поэтому Варя, с малолетства проверявшая вторые смены с отцом, знала о стройке гораздо больше их. А древняя профессия, в которой звучала сама история, в которой было больше предвидения и озарения, чем во всех искусствах вместе взятых, выглядела в жалком, косноязычном изложении препарированным трупом.
И этому кошмару, только из-за того, что, видите ли, когда-то обещала маме не покидать ее, она должна была посвятить лучшие годы своей жизни! По настоящему Варя ужаснулась сделанному выбору на втором курсе, когда косяком пошли профилирующие предметы. Учебниками, специальной литературой факультет практически не располагал, методичек не было, а лекции их нетрезвых преподавателей даже выходцы из колхозов всерьез не воспринимали. Хорошо, что отец собрал неплохую техническую библиотеку, иначе Варька осталась бы без образования вовсе. Особенно Варю радовали огромные тома строительных справочников, изданных при великом кормчем. Похоже, что он действительно во всех науках ведал толк, потому что изданная при нем литература имела непревзойденное научное качество, доступность изложения и достоверность, в ней практически не встречалось опечаток.
Вначале Варвара была самой выдающейся прогульщицей. Староста, которому она делала задания по математике, смотрел на это сквозь пальцы. Но однажды на первом курсе она здорово засветилась перед деканатом. Что-то перепутала она в расписании и только после начала лекции поняла, что попала не на начерталку, а на историю КПСС, слушать которую совершенно не могла, у нее от этих страшных историй потом очень болела голова. Она тогда тихонько выползла из аудитории через заднюю дверь на четвереньках. Возмущению заметившего ее маневр преподавателя, парторга их факультета, не было предела. Деканом у них работал пожилой дядечка, специалист по холодильным установкам. Он же возглавлял Совет ветеранов института, поэтому отыгрался он на Варьке по полной программе, с часовой нотацией. Слушать его было просто удовольствием, поскольку старичок был редким занудой и матершинником. Но Варвара была тертым орешком. Копируя деда Саньку, с тупым отсутствующим видом она твердила, что очень захотела в туалет, а возвращаться таким же образом ей было просто неудобно. После этого случая за ее посещением занятий стали следить особо.
Время для размышлений у нее теперь разделилось на пары — короткую и длинную половинки. Делать на лекциях было совершенно нечего. Она сидела и слушала невнятные отголоски времен, которые несли в себе ее сокурсники. Иногда чужая душа хранит давно отзвучавшие голоса. Кто их произносил эти слова, на каком языке, в какую пору? И только по чисто человеческой интонации можно было бы догадаться что вложено в эти звуки — боль, страсть, раскаяние, страх, радость. К счастью, всем еще доступен язык Души, но только многие ли хотят его понимать?
Варя чувствовала, как уходит сквозь пальцы ее молодость, ей хотелось видеть рядом с собой любимого человека, это здорово бы скрасило ее существование. Она пыталась как-то его искать, разглядеть, не пропустить. Но его все не было, а время все шло.
