— Черт возьми, это невероятно, — восторженно воскликнул Гиула, — этих вещей действительно не доставало. Какие же мы счастливчики. На Земле каждый приговоренный к смерти имеет право на последнюю трапезу. Но мы можем пировать до конца наших дней. Я все еще жду, Стюарт.
— Чего ты ждешь? — спросила Соня.
Гиула пожал плечами и предоставил мне объяснение. Я сказал: «Он хочет проглотить желатиновую ампулу. Он не хочет жить как клоп.
— Ты чувствуешь себя клопом, Гиула?
— Да, — сказал он, — твоя хорошая новость ничего в этом не меняет. У нас будет парочка прекрасных дней, это все. Прекрасные дни — какими скромными вы стали. Глоток красного вина, кусочек шоколада или сухарь — и вы уже довольны, словно мышь, которая гложет кусок свиной кожи с остатками сала и еще не поняла, что сидит в ловушке. Значит, давайте все поделим.
— Спокойно, — сказал я, — это будем решать все мы, Чи тоже выскажется. Я сообщу ему о твоей идеологии клопа.
— Да пожалуйста, — безразлично пробормотал он, — куда, вообще, пропал Чи? Я уже целую вечность не видел его.
— Он рассчитывает.
Гиула засмеялся и постучал себе по лбу.
— Он рассчитывает. Он хочет рассчитать Вселенную? Для этого уже есть же формула. Это просто смешно. Мы летим в бесконечность, а Чи рассчитывает…
— Разумеется, Гиула, Чи рассчитывает — и в расчетах есть смысл. Ты глупец, ты балда!
— Друзья, я кое-что обнаружил, сегодня великий день!
Это был тонкий голос Чи. Он подошел к нам и занял свое место.
— Что ты обнаружил? — с недоверием спросил Гиула. Чи ответил: «Я рассчитал, что мы не находимся на гиперболической орбите. Это совершенно точно. Хотя мы и превысили вторую космическую скорость, но мы точно находимся в поле притяжения Солнца.
— Иными словами, мы стали планетой, которая обращается вокруг Солнца, — сказал я.
— Это так.
— Чудесно, — воскликнул Гиула. — Разница очень радующая. Может быть ты уже знаешь наш афелий и перигелий?
— Не совсем точно, Гиула, но наш афелий не может лежать далеко за орбитой Марса. Наш угол наклона относительно эклиптики составляет примерно тридцать градусов — возможно, немного больше, точные числа я смогу представить только через несколько недель.
— Как хорошо, — сказал Гиула, — тридцать градусов, близость к орбите Марса — это успокаивает. Чтобы смотреть на спутники Марса, уже необходимо располагать первоклассными оптическими инструментами, несмотря на то, что самый маленький из них, Деймос, как-никак имеет диаметр восемь километров. Значит, для Земли мы останемся невидимыми.
— В любом случае оптически, — подтвердил Чи.
— Тридцать градусов, — повторил я, словно от этого зависело нечто важное для нас. Я вспомнил школьную модель нашей Солнечной системы. Там вращались маленькие шарики вокруг их общего центра тяжести, Солнца. Почти все эти планеты — кроме самой далекой, Плутона — при этом двигались на большой плоскости. Угол наклона их орбит вокруг Солнца лишь незначительно расходился друг с другом.
— Значит ли что-нибудь наш угол наклона относительно эклиптики? — спросил я.
— Возможно, — ответил он, — мы подчиняемся силам гравитации всех небесных тел нашей Солнечной системы. Поэтому расчеты так чертовски сложны. Не исключено, что в определенный момент мы снова приблизимся к Земле.
— И когда это будет? — поинтересовался Гиула.
— Это я еще должен выяснить, — сказал Чи.
Соня вдруг приложила указательный палец к губам. Из лазарета доносился голос Шитомира. Он очень тихо выкрикнул имя Сони.
— Вы это слышите? — воскликнула она в порыве радости. — Это первый раз, когда он дает о себе знать. И он выкрикнул мое имя, значит он в сознании!
Она быстро вылезла из кабины.
— Кажется, сегодня действительно день сюрпризов, — сказал я.
— Хоть бы мы действительно приближались к Земле. — Гиула неуверенно посмотрел на меня. — Хоть бы это было правдой…
— Только живые могут найти правду, Гиула.
Я не знаю, знал ли Чи что-нибудь о моем разговоре с Гиулой — пожалуй, он догадывался — потому что он добавил: «Проигрываешь только тогда, когда сдаешься сам. Мы сейчас должны сделать единственную вещь. Необходимо проверить шлюз, Мише нельзя долго оставаться на борту. Двое из нас выйдут в открытый космос и закрепят его снаружи. Мы должны также кое-что отремонтировать там. Пластины не двигаются. В настоящее время они не отражают солнечный свет — из-за этого такая парилка. Возможно, мы найдем снаружи и причину поломки наших передатчиков».
— Да, это было бы очень важно, — сказал Гиула.
— Но у нас на борту есть три функционирующих передатчика, — продолжил Чи. — Вы разве забыли о том, что у нас есть три зонд для передачи информации? Они оснащены химическими батареями. Их передатчики работают — не так сильно, но если нам немного повезет, их сигналы услышат.
Он произнес это с обезоруженным спокойствием, которое пристыдило не только Гиулу, но и меня. Чи был единственным среди нас, кто не сдавался и целеустремленно работал над спасением — даже если эта цель отстояла необозримо далеко во времени. В Гиуле начали происходить перемены.
— Три передатчика, — лепетал он, — ты слышал, Стюарт? Мы можем передавать, мы можем дать о себе знать.
— Да, совершенно безнадежным наше положение назвать нельзя.
— Мы будем не слишком надеться на эти передатчики, — сказал Чи, — они предусмотрены для радиосвязи вблизи Земли.
Гиула был у телескопа и поворачивал прибор. Прошло немного времени, пока он на секунду поймал в поле зрения Землю.
— Она не больше теннисного мяча, а Луна похожа на серебристый лесной орешек. Мы должны поторопиться, чему мы еще ждем? Давайте сходим за зондами, с каждой секундой мы все больше удаляемся от Земли.
Соня вернулась. У нее был довольный вид.
— Он поел и попил. Я дала ему глоток красного вина.
— Значит он, идет на поправку? — спросил я.
— Похоже на то. Я только надеюсь, что в его мозг не попали осколки костей.
— Возможно его скоро прооперируют по-настоящему, Соня, — сказал Гиула. — Если они услышали наши сигналы, через пару недель мы будем на Земле.
Он взял Чи за руку.
— Спасибо, Чи, я был в полном замешательстве, но теперь у меня снова есть надежда. Мы все вернемся обратно, а Паганини снова будет сочинять музыку. Когда мы вернемся обратно, мы будем слушать его музыку. Стюарт, как называлась музыка, которую мы вместе слушали перед стартом?
— Ах, Гиула, — сказал я, — это же сейчас не важно.
— Это был концерт цембало, — сказала Соня.
Пятнадцатое ноября
