Пилотом же «Санта Марии» стала готовая пойти за венгром хоть в пучину морскую шестнадцатилетняя уроженка не затопленной Всемирным потопом горной части Кубы, кудрявая девушка с огненным темпераментом, тонкая и гибкая, как тростинка родных, вновь появившихся сахарных плантаций, белозубая, темнокожая крошка Нинетта Перелонья, решившая приплыть на каравелле вместе с другом на Кубу к родителям. Для экипажа она значилась, как и 1700 лет назад, Паралесо Ниньо, «младшим братом» капитана самой маленькой из каравелл, «Ниньо».
Многие из добровольцев откликнулись на призыв Всеевропейского Союза Солнечной молодежи с острова Солнца повторить открытие Америки и отправились с «Колумбом», наэлектризованные «страшными рассказами» о Бермудском треугольнике, который предстояло каравеллам пересечь.
Веками, еще до глобальной экологической катастрофы, исследовались эти места, и сотни лет не находилось окончательного ответа на вопрос: что же было причиной исчезновения кораблей и самолетов, терявших ориентировку и радиосвязь? Упрямое человечество когда-то век за веком приносило в жертву ненасытным загадочным силам множество жизней. И невозможно было опровергнуть антинаучные гипотезы о существовании якобы в этом месте земного шара «базы зловредных инопланетян», способных переносить корабли и самолеты в некое высшее измерение, откуда порой они и возвращались с часами, отставшими на десятки минут, даже не подозревая о случившемся; но по большей части исчезали совсем.
Отец Никития («Колумба»), живя в космосе, с философским негодованием отвергал домыслы о зловредности инопланетян, ибо «высший разум гуманен» и, общаясь с людьми в древности, оставил им свою мудрость в закодированных сооружениях, послужив возникновению преданий о «богах Солнца» (или Неба) и в Южной Америке, и в Японии, и в Китае, и в расцветшей внезапно древней цивилизации шумеров.
И сын философа-звездонавта, совершая традиционный «подвиг зрелости», решил подтвердить убеждение отца, пройдя на копии «Санта Марии» зловещий Бермудский треугольник.
Сказки о зловредных гуманоидах продолжали существовать даже после возвращения звездонавтов с планеты — двойника Земли, подтвердив теорию о звездных кристаллах, в узлах которых, подобно атомам в кристаллах земных веществ, находятся во всем подобные космические образования с планетами-двойниками, заселенными, по существу, теми же людьми, «обитателями космоса». Теперь сторонники существования зловредных гуманоидов стали утверждать, что космические кристаллы, как и земные вещества, различны; существа, достигшие высшей степени развития на некоторых из них, — уже не люди, а гуманоиды, могут отнестись к людям отнюдь не лучше, чем люди, скажем, к насекомым. Убежденным сторонником этих мрачных гипотез были Иштван Коча и (конечно же!) преданная ему темпераментная Нинетта.
— С тобой хоть в шалаше, хоть во дворце, хоть в инопланетном зоопарке, — смеялась она.
— Чтобы на нас там глазели «мозги со щупальцами»? — на полном серьезе отвечал он.
Никитий лишь совсем недавно узнал о своем наполовину инопланетном происхождении. И близко к сердцу принял гипотетическое обвинение достигших высшего разума инопланетян в злом умысле. После долгих споров с другом он предложил Иштвану проверить самим сущность Бермудской загадки: отправиться вместе на «Санта Марии» и совершить свой «подвиг зрелости». Иштван согласился, а вместе с ним и его «крошка» и ее подруга Ванда, во всем согласная со своим обожаемым «адмиралом Колумбом».
Никитий объяснял паническое состояние моряков воздействием инфразвуков на психику, а потому и предложил своим помощникам заткнуть уши смоляными пробками, когда каравеллы попали в «мертвую зону» внутри кольца ветров. В глубине души Вязов все же допускал причастность инопланетян к происходящему на Земле, но, как и отец, твердо верил, что высший разум гуманен и не станут пришельцы похищать корабли.
Значительно опаснее гипотетических гостей из космоса был крепчавший шторм. Случись такой ураган на суше, он срывал бы крыши домов, а то и сами дома с фундаментов, опрокидывал поезда, рушил мосты… В море он трепал, губил, топил легкие каравеллы.
И хрустнули шпангоуты «Санта Марии», ринулась в трюмы вода. Юные моряки (средний их возраст едва достигал двадцати лет!) самоотверженно боролись, пытаясь «допотопными» средствами (других они намеренно не взяли с собой!) вычерпывать воду. Но каравелла погружалась. Это был тот случай, когда шлюпки становятся надежнее корабля.
Христофор Колумб (новый) понял это, когда рухнула грот-мачта, проломив верхнюю надстройку. Каравелла лишилась не только главных парусов и скоростного хода, но и потеряла плавучесть!
Предстояло немедленно принять решение. Адмирал и «маэстро» переглянулись. «Штурман» сразу все поняла.
— Как?! — возмутилась она со всем своим шестнадцатилетним пылом. — Отказ от подвига зрелости? Нет, лучше вместе с каравеллой на дно! Или хоть в лапы пришельцам!
— Увы! — с улыбкой сказал «Колумб». — Кабы пришельцы! А то — океан. В шлюпках — тоже подвиг!
— Если гости из космоса действительно не захватят нас, — совершенно серьезно заметил Иштван.
— Пусть только попробуют пане инопланетяне! — заносчиво вскинула подбородок Ванда. И, вспомнив обязанности пажа, скатилась по трапу на нижний ярус — передать экипажу приказ адмирала «спускать шлюпки».
Печально выглядел не только остаток грот-мачты с острым неровным изломом, уже мокрым из-за перекатывающихся через него волн.
Приходилось «пажу», промокшему до нитки, держаться за штормовой канат.
Заскрипели блоки, закачались шлюпки над палубой и над волнами. Никто еще не сел в них, а там уже скопилась вода — перехлестывали через борта гребни волн.
— Земля близко! Рифы! — услышала Ванда, взбираясь на мостик, голос «маэстро».
— Рифы? Какие рифы! Нет здесь острова! Честное слово, Иштван! Я сама замеряла координаты. До Кубы далеко, — уверяла «Ниньо».
— Эх ты, штурман-пилот, — с упреком заметил Иштван. — Должно быть, ураган занес нас на твою Кубу.
— Какая Куба! Какая Куба! Она совсем не такая! — протестовала «Ниньо». — Оглянитесь вокруг! Земля-то повсюду!
— Не промокли ли наши мозги? — вмешался Христофор Колумб. — Вроде мы плывем внутри кольцевого острова…
— Должно быть, уровень океана опустился еще ниже, — отозвался Иштван. — Обычно он здесь на двадцать пять метров ниже, чем в других местах. Бермудский треугольник! — многозначительно закончил он.
— Значит, уровень океана опустился, и мы попали… в кратер вулкана когда-то затонувшей Атлантиды! — почти радостно объявила Ванда.
