Шаткий мостик повис над той бездной: Бертон надеялся стать честным человеком, добыв бумаги Сатиапала. Увы, пустые надежды! Не выдержит мостик, рухнет под тяжестью совершенных им преступлений. На этом мостике и столкнулся Чарльз Бертон с Андреем Лаптевым. Столкнулся, вскипел дикой злобой, считая, что русский мешает пройти вперед. Бросился, чтобы уничтожить самого большого врага во всем мире.
…Чарли Бертон увидел Андрея Лаптева на высоком берегу реки, залитом лучами предзакатного солнца. Держа пса за ошейник, русский остановился, словно раздумывал куда ступить. Коричневый пес, насторожив уши, поглядывал в ту сторону, где над лесом медленно таяли пепельные тучи дыма.
И вдруг Чарли вспомнил неоконченную картину в Майиной гостиной. Что его — пророчество сбылось?!
Нет, нег, все не то: пейзаж, освещение, расположение человека и собаки. Осталось самое главное, мастерски схваченное Майей — суровое мужество этой группки.
Бертон схватился за карман… Проклятье! Пистолет остался у трупа Сатиапала. Есть нож, но что сделаешь, если их двое — человек и собака.
Он скрипнул зубами и отступил глубже в кусты. Ничего, подождем! Выпадет удобный момент, выпадет!
Бертон даже не спрашивал себя, почему Лаптев оказался в джунглях один. Стараясь унизить русского в собственных глазах, он подсознательно признавал его превосходство, ибо сразу представил: если Лаптев жив — жива и Майя. А если так, то черный конвертик с фотопленкой уже у Лаптева.
Долго стоял русский на берегу реки, а затем что-то сказал и взмахнул рукой.
Сорвался с места коричневый пес. Одним прыжком достиг шоссе. Вздымая лапами пыль, понесся вдоль дороги.
Чарли злорадно улыбнулся: все идет к лучшему! Теперь надо действовать наверняка.
Тихо, по-змеиному, он полз к пригорку. Останавливался. Прислушивался. И снова полз.
Вероятно, у русского заболели ноги. Он сначала сел, а потом лег вверх лицом.
Последний луч солнца скользнул по его лицу, опустился ниже, запутался в кустах и погас.
Чарли напрягся, прыгнул вперед… и всадил нож в упругое тело.
Только что это?.. От такого удара замертво падал любой. А русский вскочил. Он так стиснул горло Бертона, что у того потемнело в глазах.
…Началась последняя, невообразимо страшная борьба двух — здорового и раненого… Сколько она длилась, Бертон не знал.
Но вот руки врага начали слабеть. Бертон с силой оттолкнул Лаптева и наклонился, чтобы поднять нож.
Он не видел, что в серых сумерках сюда, напрямик, бежал коричневый пес. В его зубах, — как огонек, тлел клочок красной шелковой ткани.
Бертон замахнулся ножом… и вдруг в его шею сзади вонзились острые зубы. Он пошатнулся, упал, тыкал ножом, кричал, бился, а потом притих и умолк.
Они лежали рядом — мертвый Бертон и тяжело раненный коричневый пес.
О Индия моя, далекий солнечный край! Я хотел бы писать о светлом и хорошем: воспевать твое безгранично высокое небо и усыпанную цветами землю, описывать мраморное кружево старинных дворцов и бетонированные плотины новостроек-гидростанций, говорить о счастливых людях, которые мирно трудятся в своей мирной стране…
Но об этом напишет кто-то другой. Я не могу забыть страшной хронологии голода в Индии; у меня в ушах до сих пор звучит стон жертв мусульманско-индусской резни, а перед глазами неотступно стоит девушка в красном чели, — милая, нежная птичка, которая вырвалась из клетки, взлетела высоко в небо и упала, подкошенная пулей наемного убийцы.
Я люблю ее, эту девушку, за серьезную наивность, за верность, сильные порывы, — люблю, как свою мечту, как воплощение вечной юности.
Нет, Майя — не прообраз будущей Индии. Среди многочисленных молодых побегов, тянувшихся к свету, она оказалась самым слабым, — упала, погибла… И о ней забыли, — словно и не жила она на земле.
Рассыпаются в прах руины бывшего дворца Сатиапала. Разобрали жители окрестных селений камни средневековых стен имения. Там, где стояла когда-то величественная башня с железными воротами, остался крутой холм, заросший красными цветами. Называют его "холмом красного чели", а откуда пошло это название, не каждый и знает. Свидетелей сентябрьских событий 1946 года почти не осталось: Навабгандж и несколько соседних селений сожжены и разрушены до основания; индусы покинули их и переселились в Индию, а тут, в Восточной Бенгалии, теперь иное государство — Пакистан.
Сложными, путаными и кровавыми путями шла Индия к своему освобождению. Даже после 15 августа 1947 года, когда был торжественно провозглашен раздел страны на два доминиона, англичане спровоцировали в Пенджабе такую резню между индусами, мусульманами и сикхами, какой до сих пор не знала история. Погибло свыше пятисот тысяч человек, развеялись дымом сотни сея и десятки городов. Таков был последний дар колонизаторов-англичан многострадальной Индии за все, что она дала Англии.
…Рассыпаются в прах руины дворца Сатиапала, буйным кустарником зарастает место, где некогда стоял Навабгандж, и старый Джоши не может вернуться в родной край, чтобы спокойно умереть на родном пепелище. Джоши бежал из Восточной Бенгалии, то-есть из Пакистана, в Индийскую республику.
Большой город Калькутта. Красивый. Богатый… Но старому и немощному везде тяжело.
Чем живет старый Джоши, почему не умер с голоду, он и сам не знает. Но все-таки живет и будет жить, ибо есть у него цель, которая поддерживает его в жизни.
Ежедневно выходит Джоши к причалам калькуттского порта и с тоской глядит вдаль. Он ждет, что вот-вот из-за поворота реки Хугли появится белый океанский пароход, на котором приедет тот, кто сейчас нужнее всех.
За пазухой у Джоши лежит заботливо завернутый в тряпочку сверток с рукописью профессора Сатиапала, несколько красных и синих кристалликов в герметической коробочке. Это то, что спрятал и не нашел Чарльз Бертон.
Долго следил старый Джоши за молодым англичанином. Следил, постепенно убеждаясь, что Чарли- не друг, а лютый враг Сатиапала, рани Марии, Майи. Никто не поддержал старика; Сатиапал не дослушал до конца, когда Джоши начал рассказывать ему о своих подозрениях.
Вся семья Сатиапалов погибла. Остался старый Джоши и несколько десятков страниц, испещренных непонятными значками.
Вероятно, за этими значками скрывается глубочайшая человеческая мудрость, секрет вечной жизни, рецепты чудодейственных кристаллов, дающих человеку пищу и здоровье… Пожалуй, много тысяч. рупий получил бы Джоши за эти бумажки, вздумай он их продать.
Старик этого никогда не сделает. Они чужие. Они принадлежат человеку, которого он уважает больше всех в мире, — Андрею Лаптеву.
