Яхта шаркнула бортом о скалы. Ганс не давал команды в машинное отделение, но почувствовал, что корпус яхты перестал вздрагивать и она остановилась.
«Молодец машинист!» — подумал Ганс. Ему страшно захотелось чихнуть. Но он был в противогазе и не знал, как в этом случае надо орудовать платком. Он вынул его из кармана и беспомощно держал в руках.
Наверх поднялся пришедший в себя боцман.
У самого берега газа почти не было. Фиолетовой, спускавшейся на море стеной он отгораживал остров от горизонта.
Люди понемногу стали приходить в себя. Видимо, действие газа сказывалось только во время его вдыхания. На многих профессор Бернштейн успел надеть противогазы.
Около штурвала держали совет профессор, Ганс и боцман.
— Придется нам сознаться: опростоволосились мы с вами, профессор!
— Да, я должен с вами полностью согласиться, уважаемый герр Шютте. Я никак не мог ожидать столь сильного действия газа. Дело в том, что газ этот нигде не описан в литературе. Мне же приходилось с ним иметь дело в очень ограниченных дозах.
— А вы, дядя Эд? Ведь вы сын человека, побывавшего в этих местах.
— Отец мой давно утонул. А про удушье рассказывал — это верно!
— Рассказывал! — проворчал Ганс. — А мы все проморгали. Однако не говорил ли ваш отец, где тут можно пристать?
— Да, разве нет указаний, где прежде приставали суда? — спросил профессор.
— Капитан плавающего здесь прежде парохода обиделся, что вы не зафрахтовали его корыто, и отказался что-нибудь сообщить. А у моего отца не было карт.
— Вы ведь знаете, проф, что мистер Вельт был категорически против посторонних лиц в этой экспедиции.
— О да, это известно мне, уважаемый герр Шютте.
Яхта тихо покачивалась у самой стены.
Ганс и профессор опустились вниз и привели в чувство машиниста и его помощников.
На яхте яе было капитана. Ганс почему-то высадил его в одном из американских портов и обязанности его возложил на боцмана Эдварда Вильямса, а официальным капитаном объявил самого себя.
Для того чтобы решить, как же быть дальше, опять собрались втроем в просторной каюте, когда-то отделанной, по капризу мистера Вельта-старшего, шерстью мамонта.
Свисавшие со стен остатки шерсти постарели за десятки лет куда больше, чем за миллионы, пока хранились в вечной мерзлоте.
Вильямс высказался за то, чтобы объехать весь остров:
— Ведь должно же быть место, где приставали суда и два года и сорок лет назад! Тысяча три морских черта, не могли же они переправиться на остров на крыльях!
— Если это и возможно было несколько лет назад, то немыслимо было в условиях 1914 года, — серьезно сказал профессор.
Решили обойти весь остров, придерживаясь как можно ближе его берегов.
Вся команда не снимала противогазов.
Каждый тщательно всматривался в отвесный складчатый берег. Яхта шла тихим ходом, боясь наткнуться на рифы.
В этот вечер люди были свидетелями странного фиолетового заката. Солнце, просвечивая сквозь пелену газа, садилось за горизонт.
Люди в безобразных противогазах походили на существ другой планеты, осторожных, подозрительных в чужой, незнакомой им обстановке.
Первым глубокую, зияющую трещину в острове увидел негр-кок. Он стал кричать и приплясывать. В это время и другие обратили внимание на трещину. Она оказалась достаточно широкой, чтобы яхта могла пройти в нее. В глубине трещина терялась в непроглядной тьме.
Вильямс пробормотал что-то насчет преисподней, потом оглянулся на Ганса Шютте. Тот махнул рукой.
Яхта повернула к расщелине и осторожно вошла в нее. Там было мрачно и сыро. Отвесные стены словно смыкались в вышине. Стало темно, как ночью.
— Придется зажечь фары, — сказал Ганс.
Матросы баграми ощупывали стены и промеряли дно. Яхта с зажженными огнями медленно пробиралась вперед.
Трещина стала расширяться. Вокруг посветлело. Наконец погасили огни. Трещина оказалась входом в скрытую внутреннюю бухту.
Здесь голые дымящиеся берета были не так высоки, как со стороны океана. Скалы с характерными складками походили на искусственно высеченные лестницы.
— Недурное место для морской базы! — сказал Ганс Шютте.
Пытались бросить якорь, но дно, видимо, было такое же скалистое, как и весь остров.
Бухта была настолько защищена от волнений, что Вильямс решил остаться в этой каменной чаше.
Высокие стены отгораживали её от океана и от всего мира, надежно скрывая этот очаг будущих мировых потрясений.
Глава II
ГАЗООБРАЗНОЕ ПИВО
Ганс Шютте и профессор Бернштейн медленно поднимались по ржаво-желтой естественной лестнице. Внизу, у подножия скалы, виднелась шлюпка с двумя матросами.
Ганс Шютте покачивался из стороны в сторону, тяжело придавливая сапогами выветренную, рассыпающуюся под ногами породу. Сквозь стекла противогаза он посматривал на фиолетовый силуэт ушедшего вперед профессора, который выстукивал рукой в воздухе какую-то затейливую дробь.
Они поднялись уже довольно высоко. Позади на спокойной воде замерла яхта. Края вогнутой чаши острова были хорошо видны. Они поднимались все выше по мере приближения к океану, где заканчивались обрывами.
Остров повсюду был абсолютно гол. Не только деревца или кустика, но даже признака мха нельзя было найти на этих кочкообразных пузыристых скалах.
Фиолетовый газ с шипением выделялся из многочисленных расселин, по всем направлениям пересекавшим каменный массив острова.
Обходя эти расселины и прислушиваясь к треску и шорохам, сопровождавшим их шаги, Ганс и Бернштейн осторожно продвигались вперёд.
— О том, чтобы устроиться на острове, и не приходится думать, — донесся до профессора приглушенный противогазом голос Ганса.
Бернштейн обернулся и увидел, как Ганс покачнулся, но устоял, широко расставив ноги.
— Вы совершенно правы, уважаемый герр Шютте. Нам придется жить на яхте.
Становилось совсем темно. Солнце зашло за горизонт, и цвет газа из фиолетового превращался в густо-черный.
— Вот уж действительно родина сатаны! — вздохнул Ганс, странно кружась на месте. — Кстати, герр профессор, становится слишком темно. Не пора ли нам вернуться? Или, может быть, лучше вытащить яхту на берег?
Профессор удивленно взглянул на своего спутника.
— Ах, темно? Вы совершенно правы, уважаемый герр Шютте. Что же, отправимся, пожалуй, обратно.
— Что за проклятый газ! У меня до сих пор стоит шум в голове. Я, право, чувствую себя, как после пяти дюжин пива. Уверяю вас, repp проф, совершенно так же заплетается язык и земля качается под ногами!
